от солнца и греет нас.
– Да, но почему? – я подался вперёд. – Почему от лампочки не тепло, хотя это тоже свет?
– Я понял тебя, Нью, – задумчиво произнёс он. – У меня нет ответов на все твои вопросы, но знаю, у кого они есть. У нас есть врач, его зовут Дмитрий. Вам стоит с ним поговорить, он довольно сложный человек, но думаю, он сможет вам помочь. Его сын Айзек помогал вам в переходное время. Я поговорю с ним, чтобы он вас принял.
– Сложный человек, – повторил я, вдруг осознав что-то новое. В НЭИ любой вопрос решался за долю секунды. А здесь… здесь нужно найти человека, который знает ответ. А если он не захочет отвечать? Или не знает? Тогда искать другого?
Сколько времени уходит на поиск одного ответа? Дни? Месяцы? А мне нужно найти ответы на тысячи. Я почувствовал, как внутри поднимается что-то похожее на панику.
Эл говорил о докторе как о том, кто может дать ответы. Но почему именно он? Что он знает такого, чего не знают другие? И главное – согласится ли он отвечать?
***
Прогуливаясь, я часто разговаривал вслух, так как спустя столько времени так и не смог привыкнуть к тишине, которая ничем не заполнялась.
Дом доктора Дмитрия располагался в центре поселения – удобно для тех, кто нуждался в его помощи. Я нервничал перед встречей – ведь этот человек, по словам Эла, мог дать ответы на мои вопросы. Или разрушить мои надежды окончательно.
– Старик Эл рассказал мне, зачем вы здесь, – его голос звучал холодно, он смотрел в какие-то бумаги, не поднимая глаз. – И я совсем не хочу вам помогать. Вы сами видите, до чего довели технологии.
– И до чего же? – возразил я. – Я не вижу ничего плохого. Как историк я знаю, что сейчас лучшее время человечества. Люди счастливы, ни в чём не нуждаются. Нет войн, болезней. Повсюду равенство и справедливость.
Доктор наконец поднял взгляд. Мне почему-то захотелось уйти.
– Вы наслаждаетесь равенством и справедливостью, находясь в тюрьме, – он медленно откинулся на спинку кресла. – Раз вы изучали историю, наверняка слышали о тюрьмах, психбольницах? Вы точно такие же – в клетке, без права выбора и собственных желаний.
– Мы не в клетке! – повысив голос, ответил я. – И то, что я сейчас разговариваю с вами – прямое доказательство. Я сам выбрал этот путь.
Доктор глубоко вздохнул, и тогда я еще не понимал, что это значит.
– А старик Эл говорил вам, сколько людей за его жизнь отключилось от НЭИ? – он покачал головой. – Пять! И это в уже ближайшем к мегаполису поселении. Вы просто погрешность, сбой, дефектный продукт небытия.
– Потому что там рай! – не сдавался я. – Вы вольны быть кем угодно, хоть врачом в таком же поселении без НЭИ.
– И вы будете чувствовать там боль, страх, грусть? – он подался вперед.
– Дозированно, конечно. Это важная часть организации психики, эти эмоции необходимы для полноты эмоционального спектра, – каким-то заученным фрагментом памяти ответил я. Страх и тревога захватили меня от того, что я без понятия, откуда это знаю.
Он непонятно