и червями. Всё это могло бы стать щедро накрытым столом для чаек, но даже самая глупая птица не подлетала к острову. Среди разлагающихся тел и водорослей, наслаждаясь палящим солнцем и смердящей влагой, копошились багровые личинки эстрид. Вылупляясь, эти мухи летели на поиски пропитания, будь то кровь животных или людей. После укусов у жертв оставались гноящиеся нарывы, в которых мухи потом откладывали яйца.
«Если не война с варварами опустошит Эльру, так эстриды».
Дора затянула ремешки на запястьях и лодыжках, заправила под воротник концы сетки, пришитой к полям шляпы двумя рядами ниток, и застегнула широкий пояс. По спине стекали ручейки пота. В кожаных перчатках руки прели, покрывались мозолями и волдырями. Каждый раз, когда Дора снимала защиту, казалось, что собственная кожа вот-вот сползёт с костей. От духоты кружилась голова, словно разбухшему мозгу становилось тесно в черепе. Но даже двух слоёв одежды было мало, чтобы спастись от назойливых мух. Дора вышла на кухню, сняла крышку с ржавой помятой кастрюли и, подавив рвотные позывы, принялась смазывать животным клеем швы куртки.
– Давай помогу, – прошелестела Рара из кресла. Она потянулась вперёд забинтованными руками и бессильно уронила их.
– Мама, не выдумывай. Отдыхай, – сквозь зубы, стараясь не дышать носом, отвечала Дора.
– Я не могу сидеть без дела! – возмутилась Рара и поморщилась: только зажившая язва в уголке рта снова открылась. – Я должна помочь!
– Твоя лучшая помощь – это поскорее выздороветь.
– Как тут поправишься, если вы замотали их под этими тряпками! Я же чувствую, как паразиты там шевелятся!
– Мама, тебе кажется. И доктор, и я осмотрели тебя с ног до головы. Мы вытащили всех личинок.
– Вот тут пропустили, – Рара ткнула пальцем в сгиб локтя и тут же подцепила край бинта ногтем. – Вот, сейчас покажу.
– Не смей трогать повязки! – рявкнула Дора. Мать испуганно втянула голову в плечи и опустила взгляд.
Дора отругала себя за грубость.
– Прости, мама, я не хотела на тебя кричать.
– И ты меня прости. Я превратилась в полоумную старуху, – Рара всплакнула и посмотрела на руки. – Как бы они не отвалились.
– Не говори глупостей. Я вернусь к утру. Не жди меня и ложись спать! – велела Дора, хоть и знала, что мать не послушается и всю ночь просидит у окна.
Рассвет окрашивал грязные морские волны алым. Дора зачерпнула полный ковш смолы, с трудом вытащила его из бочки и несколькими движениями выплеснула содержимое на скопление личинок. Жужжание на мгновение стало тише, когда тучи мух разлетелись от её замаха, но вскоре воздух вновь задрожал от противного гула. Эстриды ползали по сетке перед глазами, пробовали прогрызть ткань, а иногда садились огромной колонией на ноги или спину и принимались активно стрекотать. Можно было получить тепловой удар или даже ожог, если вовремя не стряхнуть рой.
Дора заткнула пустую бочку. Следом другая женщина факелом поджигала смолу. Незнакомка кашляла из-за едкого дыма, на красном потном