полежу немного там в крови, а потом встану и пойду?
Т: Тут нет окон…
Они долго смеются тихим смехом обречённых людей, который балансирует на грани слёз. Михаил встаёт и несколько раз прохаживается туда-сюда в лучах закатного солнца.
Т: Но всё же я поговорю с ним.
Ж: Поговори, не запрещать же мне тебе.
Т: Может быть, он хотя бы разрешит тебе увидеться с женой.
Ж: Знаешь, я с одной стороны этого страшно хочу, а с другой боюсь. Что там с ней? Как она примет меня после всего этого? Может быть, просто отвернётся от меня? А самое главное, даже если нам удастся свидеться, то это же значит, что нам придётся расстаться. А это я могу просто не пережить.
Т: Ты-то? Ты-то переживёшь…
Они оба снова долго и горько смеются этой тяжёлой несмешной шутке.
Т: Я не говорил тебе, но какое-то время думал сам сходить к твоим в гости. Рассказать о том, что с тобой всё в порядке, как-то поддержать их что ли, но так и не собрался. В моей жизни тоже происходит странное, я паршивый друг. Серьёзно, ну почему я этого не сделал?
Ж: Не говори глупостей, и уж тем более не устраивай тут сеансов самобичевания. Я не инквизитор.
Т: О, ты прочёл о них?
Ж: Да, страшные были люди. Страшные были времена.
Т: И не говори. Те ребята точно бы нас с тобою казнили на раз-два. А сейчас вон – дают поговорить. Мне даже кажется, что их уже не интересует моя роль как толмача, Первый, по-моему, взял всё на себя и сам всё решил. Ну, или я выдал им в своих мыслях что-то такое, чего сам не осознавал, но что убедило их в том, что действовать с тобой надо именно так. Прости меня, если я, получается, определил твою дальнейшую судьбу и она, по ходу, нам обоим не нравится.
Ж: Да прекрати извиняться, Михаил. Мы же друзья?
Т: Да, Артур, мы друзья.
Ж: Тогда расскажи мне толком про себя. Не как толмач, который преследует свои цели. А как Михаил, обычный человек. И скажи, что там тебя так беспокоит, ну, кроме меня конечно же.
Т: Думаю, что тогда нам нужно немного вина.
Они быстро допивают яблочный сок и Михаил разливает им вино. Себе он, естественно, наливает в свой стакан с отбитым краем.
Т: Когда я говорил о том, что мало что помню, я не лукавил. Я действительно работал в библиотеке и писал. В последнем ты даже мог убедиться. Но вот что было до всего этого – я не помню. То есть как бы помню какие-то фрагменты, но они не складываются в общую картину. Я не могу рассказать об этом так, как рассказываешь ты, например. Ничего не получается. Голова начинает раскалываться – я не могу понять, где мои воспоминания, где куски романов, которые я читал, где то, что мой разум сам дорисовывает в качестве истории моей жизни. А последнее время стало ещё страшнее.
Он ненадолго задумывается и делает большой глоток вина. Артур терпеливо ждёт и не перебивает его рассказ. Толмач и Жертва будто поменялись местами.
Т: Я нашёл. Да, пожалуй, нашёл свой дневник. Я вёл его тогда, ещё до того как стал тут толмачём. И это точно мой дневник. Я помню его, узнаю свой почерк, ты знаешь, он достаточно своеобразный. Но мне больно его читать. Мне становится плохо от этого чтения, но я не могу