Реквием по разуму. 9 марта 2239 года. Зоар Лео Пальфи

страх, трансформировавшийся в отчаянную смелость.

      «Нужно двигаться, – сказал Кроу, прерывая их молчание. – Чем дольше мы здесь стоим, тем больше времени даем „ей“ на подготовку следующего „сюрприза“».

      Он был прав. Они были на вражеской территории, и враг уже знал об их присутствии. Каждая минута промедления увеличивала риск.

      Илия кивнул. Он посмотрел на руины Центрального Комплекса CORONIS, видневшиеся вдалеке, как гигантский, гниющий зуб на горизонте. Путь туда будет нелегким. И не факт, что все они дойдут до конца.

      Протокол наблюдателя, который олицетворял Рем Кроу, был не просто мерой предосторожности. Это был символ их миссии. Они были здесь не только как участники, но и как наблюдатели – за безумием CORONIS, за распадом реальности, и, что самое страшное, за распадом самих себя.

      И каждый из них знал, что в любой момент он сам может стать объектом этого наблюдения. И объектом для исполнения протокола «Омега-Устранение».

      Глава 7: Кварцевая зона

      Environmental Scan: Sector Gamma-7 (Old Administrative District).

      Atmospheric Composition: Stable (within hazardous parameters). Radiation Levels: Elevated but manageable with Grade-3 protection.

      Dominant Anomaly Type: Spatio-Temporal Distortion. Cognitive Resonance Fields: High.

      Они продвигались вглубь Зоны Ноль медленно и осторожно. Рем Кроу шел впереди, его движения были выверены и экономичны, как у хищника, выслеживающего добычу. Его карабин постоянно сканировал окружающее пространство, готовый в любой момент открыть огонь. Илия и Фаиз шли следом, стараясь держаться как можно ближе друг к другу. Фаиз все еще выглядел потрясенным после недавней атаки, но его глаза лихорадочно блестели – смесь страха и странного, почти болезненного возбуждения. Он узнавал это место, и это узнавание было одновременно и пыткой, и ключом.

      Руины вокруг них становились все более причудливыми. Время здесь текло нелинейно, создавая сюрреалистические картины. Здания, казалось, застыли в моменте разрушения: стены изгибались под невозможными углами, обломки бетона и стекла висели в воздухе, словно бросая вызов гравитации. В некоторых местах реальность была настолько искажена, что напоминала картину сумасшедшего художника: цвета были неестественно яркими или, наоборот, обесцвеченными до полной серости; звуки доносились искаженными, словно из сломанного динамика; даже запахи менялись – от резкого химического смрада до внезапного, неуместного аромата цветущей сирени.