на то, что позже такие ситуации и похожие письма повторялись не раз, преодоление кризисов постепенно начало трансформировать наше чувство из влюбленности в любовь. Однако, она регулярно подвергалась испытаниям, и то, как плохо мы знали друг друга, создавало острые конфликты. В моменты разочарования приходило понимание, что дороги назад нет. Я не могу отменить брак и вернуться домой. Такой опцией меня родители не наделили. Поэтому мне не оставалось ничего, кроме как находить способы приспосабливаться. «А куда деваться? Любит он меня, подарки дарит, заботится обо мне! Да и жизни я без него уже не представляю! Ну а раз я все равно сижу дома, так может, хоть детей заведем? Нельзя же дома без дела сидеть!» Саша на восемь лет старше меня и, приближаясь к своим тридцати годам, был уже готов к ребенку. Только вот я в свои девятнадцать не была готова. Но тогда я этого не понимала.
Нелли появилась на свет здоровым, желанным и любимым ребенком. Мы были счастливы. Пока не закончился недельный отпуск супруга и радостный визит моей мамы, которая вернулась на Кавказ после семидневного курса молодой матери. И вот я осталась один на один с новорожденным младенцем на руках. Без помощи родителей, мужа, нянь и вообще без понятия, что с этим всем делать и как еще успевать учиться на четвертом курсе тогда уже вечернего отделения московского университета.
Вечно орущий ребенок, бессонные ночи, мастит, курсовые, домашний быт без внешней помощи, одиночество и двадцать пять килограммов лишнего веса – прекрасный букет в нагрузку к гормонам послеродовой депрессии. Сказать, что я была психованной матерью – ничего не сказать! Помню зимний холодный день, когда я с высокой температурой от воспаленного зуба собиралась к стоматологу и впопыхах пыталась засунуть малышку в комбинезон. А она кричала как резаная и всячески уворачивалась от попыток упаковать ее перед выходом в тридцатиградусный мороз. У меня не было сил на эту борьбу. Почему она все орет и орет! Я потеряла контроль, и смогла остановить себя только после пары ударов по лицу месячного ребенка. Не знаю, как в этом срыве не сломала ее рученьки, запихивая в многослойную одежду. Швырнув ее в автокресло и упав на колени, я рыдала навзрыд и кричала, что ненавижу ее, ее отца и самое главное – ненавижу себя за то, какая я ужасная мать.
Я сейчас пишу это и рыдаю, вспоминая то ничтожное обессиленное состояние. Но тогда я не знала, что можно было по-другому! Никто мне не сказал, что можно было просить о помощи, настаивать на няне или отдыхе от материнства хотя бы на несколько часов. «Ну ты же все равно не работаешь и сидишь дома, чем тебе еще заниматься?» Железный аргумент супруга обескураживал и я сдавалась на полпути.
Я подсознательно обвиняла ребенка в своем разладе с мужем из-за лишнего веса, в том, что моя беззаботная молодость закончена и теперь я навечно привязана к ней, а все мое предназначение – быть молоко-производительным заводом. Мне было стыдно поговорить