страха не померли, так выл, вражина! Диво, что никого не заграбастал.
Стрый улыбнулся довольно и махнул отрокам. Те с неохотой принесли на дрожащих руках хлопотуна. Сложенное тело бухнулось оземь оскаленным лицом кверху.
Селяне ахнули в голос, бабы испарились с улицы, по деревне прокатился перестук закрываемых дверей и ставень. Староста побледнел. По его горлу прошел комок, застрял в середине, нехотя канул вниз.
– Э-э…х-ма…
Стрый кивнул:
– А то как же. Теперь спите спокойно.
Староста быстро пришел в себя – не зря руководил деревней, природная смекалка у него восполняла умственные недостатки.
– Звенько, Будан, тащите дрова, запалим подлюгу!
За дровами отправились почти все, лишь самые храбрые остались со старостой, рядом со страшноватыми чужаками. Кабы не оказались эти чужаки страшнее мертвого колдуна…
Воевода без труда прочел нехитрые мысли мужиков, про себя хмыкнул, а вслух сказал серьезно:
– Едем через ваши земли мирно, с посольством. Сейчас умоемся и дальше поедем.
Буслай, потирая ушиб, сказал из-за спины негромко:
– Можно и без полоскания обойтись. Мне лучше сразу уехать, а то не утерплю – найду ту сволочь, пересчитаю ребра.
Староста кивнул воеводе, потоптался на месте – сказать нечего, так бы и пялился, но Стрый повернулся, махнул отрокам и гридням и вальяжно затопал в избу. Лют поднял избитого бедовика, Савка с готовностью подхватил его с другой стороны. За Нежеланом оставалась цепочка густых капель. Словно стеклянные бусины сорвались с нитки, улеглись в дворовой пыли.
Буслай наказал Ждану:
– Проверь коней, кабы не попортили, морды лесные.
Отрок умчался с поручением. Гридень зло поводил налитыми кровью глазами по ожившей деревне и скрылся в избе.
Деревенские быстро натаскали дров – куча в человечий рост возвысилась у окраины. Несколько смельчаков палками закатили труп в дерюгу и понесли на вытянутых руках. Морды красные – лишний раз вдохнуть боятся.
Стрый в полном облачении с порога смотрел, как дерево сочно и густо задымилось. Хлопотун скрылся под зыбким саваном. Красные языки, будто перья лука, помалу пробивали белесый покров. Вскоре с яростным ревом среди горящих дров вспыхнул оранжевый шар. Деревенские разразились криками радости. Воевода обернулся, спросил буднично:
– Готовы?
Буслай молча вышел – в руке походный мешок, ладонь на топорище. Савка семенил следом. Лют отвел взгляд от помятого Нежелана, сказал с сомнением:
– Может, с собой возьмем? Его все одно забьют.
Стрый осмотрел расквашенное лицо бедовика и пожал плечами:
– Забьют – сказал верно. Народец тут мелочный, даже спасибо не сказали, аспиды. Насчет него сам решай.
– Мы – воины, наш долг защищать слабых, тем более обвиненных облыжно. Придумают ведь такое – бедовик. – Лют фыркнул презрительно. – Больше не на кого беды списать.
– Добро, берем с собой, если восхочет. Оставим в ближайшем селе. С вьючной лошади