Рисовые чеки побурели. Страна жила только на генетически модифицированном, устойчивом к засухам рисе.
Поездка выдалась долгая и сложная. Три месяца назад Сэм попрощалась с Кейдом и Фенгом. Потом неделю добиралась до юга Пхукета, где провела два долгих месяца, слоняясь среди секс-туристов и любителей пляжного отдыха в ожидании нового удостоверения личности. Она не могла оставаться Самантой Катаранес, агентом УПВР Министерства безопасности США. Она стала другим человеком, а Саманта умерла.
Необходимую сумму удалось собрать довольно быстро: три боя без правил для пхукетского гангстера Ло Пранга – и дело в шляпе. За эти деньги ей сделали новое удостоверение личности, меланиновую терапию для изменения цвета кожи и небольшую коррекцию век, носа и подбородка. Смуглая латиноамериканка превратилась в тайку. Софты по распознаванию лиц отдыхают.
Теперь она была Суни Мартин, наполовину тайка, наполовину канадка, приехавшая отдохнуть на родину матери. С новой личностью она бы не рискнула пересечь национальную границу, зато могла без труда отвязаться от назойливых местных копов.
Сэм провела еще один месяц на Пхукете, ежедневно посещая местный храм, ходя по магазинам и обедая в ресторанах на деньги с нового банковского счета. Она регулярно прогуливалась возле американского консульства, вставала лицом к камерам – словом, всячески проверяла на зуб новую личность. Если УПВР ее вычислит, пусть это произойдет здесь. Им никак нельзя узнать, куда она собирается.
К счастью, все обошлось.
Когда она спросила сотрудников отеля про местный сиротский приют для особенных детей, они молча покачали головами. Хотя номер все же предоставили.
В относительной прохладе раннего вечера хозяева лавчонок и работники заправки точно так же качали головами в ответ на ее расспросы. Ведь есть же здесь приют? Для сирот? Правда? Mai chai. May cow jai. Извините. Не знаем. Но в глаза ей они не смотрели. Неужто защищали детей?
Позже, сидя в чайной, она завела непринужденный разговор с местными. Смеялась, болтала о погоде. А когда задала свой вопрос, все тут же умолкли и отвернулись. Ее шутки больше никого не смешили. Один мусульманин даже скрестил ноги, показав ей подошву ботинка. Оскорбление не осталось незамеченным. Краем глаза Сэм уловила, как за другим столиком одна тайка сделала жест, оберегающий от несчастья.
Выходит, они боялись не за детей. Тут было что-то другое. Суеверие?
Сэм рано ушла в свой номер.
Ночью ей снился ринг и семифутовый великан по прозвищу Глао Бот, сокрушитель черепов. Триста фунтов искусственных мышц, лысая от тестостерона голова, злобный взгляд, набухшие вены по всему телу. Обдолбанный в хлам.
Сэм вновь на ринге; в ушах стоит рев толпы и оглушительный тайский хэви-метал, то и дело вспыхивают ослепительные прожектора. Глао Бот идет прямо на нее. На лице – нечеловеческий оскал, крикливая толпа жаждет крови. Давай, замочи ее, раздроби сучке башку! Вонь его дыхания. А в следующий миг Глао Бот уже корчится на полу, разевая рот, как выброшенная на берег рыба. Кровь из сломанного носа