побежал прочь – явно наперерез. У Сэм был форсированный слух, и она слышала каждое движение преследователей.
Сэм не прошла и половины переулка, когда впереди показался тот самый пьянчуга, что минуту назад убежал. Ночное зрение позволило ей рассмотреть нападавшего во всех подробностях. Она спокойно шагала по переулку. Пьянчуги обступили ее с двух сторон.
Когда они приблизились почти вплотную, Сэм заговорила по-тайски:
– Скажите, где держат детей, и я вас не трону.
Оба загоготали:
– Ненормальная! Шла бы ты домой, сучка!
– Мне нужны дети, – повторила Сэм. – Где они?
Тот, что шел сзади, замахнулся и хотел ударить ее по голове. Сэм это услышала, развернулась и шагнула в сторону. Поймав летящий кулак в воздухе, она выкрутила верзиле руку. Он испуганно выпучил глаза. К драке подключился его друг – тут же получил сапогом в живот и скрючился от боли. Сэм повторила вопрос:
– Отвечайте: где мне искать детей?
После нескольких убедительных манипуляций пьянчуги раскололись.
Через час Сэм была уже в трех милях от деревни и поднималась на вершину холма мимо рисовых чеков с генетически модифицированными посевами. В рюкзаке за спиной были все ее вещи. Залитые водой чеки поблескивали в лунном свете. В низинах уже собирался предрассветный туман.
«Похитители детей» – так назвали пьянчуги сотрудников приюта. Mae mot. Ведьмаки. Колдуны.
Здесь, в глухих деревушках на юге страны, суеверия были еще живы.
Три часа и дюжину миль спустя небо на востоке начало светлеть, и Сэм увидела пункт своего назначения. Несколько построек на вершине холма, обнесенные каменной стеной и электрической изгородью. Ворота были деревянные, укрепленные сталью.
Сэм могла без труда пробраться внутрь. Только вот она пришла не за этим. А зачем? Что она искала? Искупление? Новую цель в жизни? Семью?
Нет. Таких же детей, как Маи.
Сэм сняла рюкзак, села в позе лотоса прямо перед воротами и открыла шлюзы в собственном сознании, чтобы ее мысли можно было прочесть издалека.
И стала медитировать. Начала с анапаны, дыхательной медитации, затем перешла к випассане, наблюдению за телесными ощущениями. Ее разум успокоился, и тогда она перешла к трехтысячелетней практике под названием «метта» – развитию доброжелательности, любви и доброты. Ее мысли были тихи и ясны, как прозрачное озеро в безветренный день. Саманта выпустила из бездонного колодца своей души сострадание. Она направила его во внешний мир и вспомнила погибшую сестру, невинную и чистую до самого конца, родителей, которые сделали для своих детей все, что могли. Она вспоминала Накамуру: он спас Саманте жизнь, когда ей было четырнадцать, и стал ее духовным наставником, почти отцом. Вспомнила коллег, которые до сих пор работали в УПВР. Бедную маленькую Маи: девочка помогла ей и поплатилась за это жизнью. Сэм вспоминала всех, кто умер той ночью в Бангкоке, и посылала любовь тем, кого убила своими руками. Уотсу: за пять минут он дважды спас ее от верной