были в крови.
– Бедное дитя! Бедное дитя! – повторяла старуха.
– Откуда вы? – спросил мужчина.
– Из Пфальцбурга.
Он обратился к своей жене и сказал:
– Принеси-ка сюда лепешек.
Хозяин налил себе и мне по стакану белого вина и сказал:
– За ваше здоровье!
В это время старуха принесла большую, еще теплую лепешку. Она была покрыта свежим, полурастаявшим маслом. Тут-то я понял, как был голоден: мне чуть не сделалось дурно.
– Теперь можно вынуть ноги из воды, – подсказала булочница.
Я вынул, a она вытерла их фартуком.
– Господи, да вы обращаетесь со мной, как с родным сыном!
– Наш сын в солдатах, – ответила старая женщина, и ее голос дрогнул.
Пока я ел и пил, они все смотрели на меня. Когда я закончил, мужчина сказал:
– Наш сын в прошлом году ушел в Россию, и мы давно не имеем от него вестей…
Он говорил точно сам с собой. Я уже совсем засыпал от усталости.
Когда булочник и его жена уходили, я крикнул им:
– Господь вернет вам вашего сына!
Потом я лег в кровать и крепко заснул.
Глава X. С ружьем на плече
На другой день я проснулся около восьми часов. Труба играла сбор на углу нашей улицы. Все находилось в движении. Проезжали повозки, лошади, шли люди. Мои ноги еще болели, но значительно меньше, чем накануне. Когда я надел чистые чулки, то словно ожил. Я ступал смело и говорил себе:
– Только первый шаг труден. Скоро ты, Жозеф, станешь совсем молодцом.
Мою обувь булочница высушила и намазала жиром.
Я упаковал свой ранец и, не успев поблагодарить хозяев, побежал к казарме, чтобы не опоздать на поверку.
На площади, около фонтана, стояло уже много наших итальянцев, болтавших друг с дружкой. Скоро появились Фюрст, Клипфель и Зебеде.
Мы построились в ряды. Нам прокричали, что сейчас начнут раздавать оружие, и чтобы мы выходили, когда нас будут выкликать.
Из сарая выехало несколько подвод и остановилось у края площади. Перекличка началась. Каждый, по-очереди, выходил из рядов и получал: патронташ, саблю, ружье и штык. Мы все были одеты по-разному и, получив оружие, стали походить на бандитов.
Мне дали такое тяжелое ружье, что я едва мог его тащить. Патронташ бил меня по ногам, и сержант Пинто показал, как надо укоротить ремни.
Вся эта амуниция, понавешанная на меня, казалась мне ужасной. Я понял, что наши несчастия только еще начались.
После оружия нам дали по пятидесяти патронов на брата – это тоже не предвещало ничего хорошего. Я думал, что теперь нам позволят разойтись по домам, но капитан Видель выхватил шашку из ножен и скомандовал:
– В ряды стройся! Шагом… марш!
Забили барабаны. Мы двинулись в поход. Зебеде шел рядом со мной и говорил:
– Раз уж пришлось пойти в солдаты, так я бы хотел попасть на войну. По крайней мере, каждый день видишь что-нибудь новое и дома можешь о многом порассказать.
– Ну, я предпочитал бы знать поменьше. Лучше жить для себя самого, чем для других. Они-то ведь сидят в тепле, пока мы бредем