ее съ ногъ до головы я ее нашелъ, привелъ къ тебѣ – да загляни же сюда – эй, ты, дядя Соломонъ!
– Силы небесныя! – кричалъ дядя Соль, отскакивая въ ужасномъ волненіи отъ своихъ любимыхъ инструментовъ. – Можетъ ли это быть! Смотри, я…
– Нечего тутъ смотрѣть, когда я тебѣ говорю. Иди-ка придвинемъ къ камину софу – да поставь на столъ тарелки, дядюшка Соль, да подай чего-нибудь покушать – она голодна – сбросьте свои негодные коты, миссъ Флоренса, сядьте сюда подлѣ камина, вотъ такъ, положите ножки на рѣшетку – ахъ, какъ онѣ мокры – такъ-то, дядяшка Соль – удивительное приключеніе! Ухъ! какъ я разгорѣлся!
Соломонъ Гильсъ разгорѣлся не менѣе племянника, когда началъ хлопотать и возиться около неожиданной гостьи. Онъ гладилъ Флоренсу по головѣ, вытиралъ ея ноги своимъ платкомъ, нагрѣтымъ y камина, готовилъ для нея обѣдъ, просилъ ее кушать, пить, и въ то же время слѣдилъ глазами за взбалмошнымъ Вальтеромъ, который, какъ бѣшенный, метался изъ угла въ уголъ, кричалъ, стучалъ, вдругъ принимался за двадцать дѣлъ и не дѣлалъ ничего.
– Вотъ что, дядя! – сказалъ онъ наконецъ, схвативъ свѣчу, – ты погоди минуточку, a я сбѣгаю на чердакъ, перемѣню куртку, и – маршъ! Вѣдь вотъ оно, какія чудеса: неправда ли?
– Дружочекъ мой, – началъ Соломонъ, который съ очками на носу и большими часами въ карманѣ безпрестанно колебался между Флоренсой на софѣ, и племянникомъ во всѣхъ углахъ комнаты, – это такое необыкновенное…
– Ничего, ничего, дядя Соль! Вы кушайте, миссъ Флоренса, пожалуйста кушайте.
– Ахъ да, да, да! – вскричалъ Соломонъ, подавая огромную ногу баранины, какъ будто угощалъ богатыря. – Я ужъ похлопочу о ней, Валли! Бѣдняжечка! Какъ она голодна, я думаю! A ты ступай, и будь готовъ. Господи, твоя воля! Сэръ Ричардъ Виттингтонъ три раза лордъ-мэръ города Лондона!
Вальтеръ очень недолго бѣгалъ на чердакъ, a между тѣмъ въ его отсутствіе усталая гостья задремала y камина. Въ томъ промежуткѣ времени, продолжавшемся не болѣе пяти минутъ, Соломонъ Гильсъ, начавшій понемногу приходилъ въ себя, затвориль комнату и заслонилъ рѣшеткою каминъ, чтобы огонь не безпокоилъ ребенка. Такимъ образомъ, когда мальчикъ воротился, Флоренса почивала очень спокойно.
– Славно, дядя, славно! – шепталъ онъ, схватывая Соломона въ охапку, такъ что y того караска выступила на лицѣ. – Теперь я иду! Только надо взять съ собою корку хлѣба: я ужасно голоденъ. Ты смотри, не разбуди ее, дядюшка Соль!
– Нѣтъ, нѣтъ не разбужу, – говорилъ Соломонъ. – Прехорошенькая дѣвочка;
– Еще бы! – сказалъ Вальтеръ, – я въ жизнь не видалъ такого личика! Такъ то, дядюшка Соль. Ну, теперь я иду!
– Пора, пора! Ступай! – проговорилъ Соломонъ. Дядюшка! а, дядюшка! – вскричалъ Вальтеръ, выглядывая изъ-за дверей.
– Ты еще не ушелъ? – сказалъ Соломонъ.
– Здорова ли она?
– Совершенно здорова.
– Ну, славу Богу. Теперь я иду.
– Теперь, конечно, уйдешь, – сказалъ про себя Саломонъ.
– Эй!