нихъ убѣжала.
– Я испугалась, – отвѣчала Флоренса, – я и сама не знала, что дѣлаю. Я думала, что они со мной. Да гдѣ же она?…
– Пойдемь, я тебѣ ихъ покажу, – отвѣчала старуха, взявъ ее за руку.
Это была совершенно безобразная старуха, съ красными закраинами вокругъ глазъ, со ртомь, который чавкалъ и мямлилъ самъ собою, когда она переставала говорить. Она была въ самой гадкой одеждѣ, и надъ рукой ея торчали какіе-то кожаные лоскутья. По всему было видно, что она уже давно догоняла Флоренсу, потому что совершенно выбилась изь силъ, и когда остановилась перевести духъ, ея горло и желтое морщинистое лицо начали кривляться сами собою пребезобразнымъ образомъ на всѣ возможныя манеры.
Флоренсѣ сдѣлалось страшно, и она сь трепетнымъ колебаніемъ начала озираться во всѣ стороны; но мѣсто было совершенно пустое: во всемъ переулкѣ ни одной живой души, кромѣ ея ужасной старухи.
– Тебѣ нечего меня бояться, – сказала старуха, крѣпко удерживая ее за руку. – Пойдемь со мной.
– Я, я не знаю васъ. Какъ васъ зовутъ? – сіфосила Флоренса.
– Я м-съ Браунъ. Меня зовутъ доброю бабушкою.
– A онѣ недалеко отсюда? – спросила Флоренса, насильно увлекаемая впередъ.
– Сусашна близехонько, a другія почти подлѣ нея, – отвѣчала добрая бабушка.
– Никого не ушибли? – вскричала Флоренса.
– Никого: всѣ цѣлехоньки, – отвѣчала добрая бабушка.
Флоренса при этомъ извѣстіи заплакала оть радости и охотно пошла за ней, хотя по временамъ, украдкой взглядывая на ея лицо и особенно на чудодѣйственный роть, не могла надивиться страшной фигурѣ доброй бабушки, и невольно задавала себѣ вопросъ: какая же должна быть злая бабушка, если таковая существуетъ на бѣломъ свѣтѣ.
Нѣсколько времени онѣ шли по глухимъ, безлюднымъ мѣстамъ, проходя по дворамь, гдѣ выжигали кирпичи и дѣлали черепицу. Наконецъ, старуха повернула въ темный и узкій переулокъ, гдѣ грязь лежала глубокими выбоинами среди дороги. Она остановилась передъ скаредной избушкой съ трещинами и скважинами со всѣхъ сторонъ, но крѣпко-накрѣпко запертой большимъ замкомъ. Вынувъ изъ кармана ключъ, она отворила дверь, впихнула ребенка въ заднюю комнату, гдѣ въ безпорядкѣ на полу разбросаны были кучи разноцвѣтныхъ лохмотьевъ, груды костей и просѣянной пыли или пепла. Стѣны и полъ казались вычерненными сажей, и во всей комнатѣ не было никакой мебели.
У дѣвочки отъ страху отнялся языкъ, и она чуть не упала въ обморокъ.
– Что ты такъ вылупила глаза? – сказала добрая бабушка, толкая ее въ бокъ. – Не бойся, я тебя не задушу. Садись на лоскутья.
Флоренса повиновалась и съ умоляющимъ видомъ подняла кверху сложенныя руки.
– Ты мнѣ не нужна, и больше часу я не задержу тебя, – сказала старуха. – Понимаешь, чго я говорю?
Дѣвочка съ большимь затрудненіемъ выговорила: "да".
– Такъ смотри же, – продолжала старуха, усаживаясь на кучу костей, – не разсерди меня. Если не