и он вмиг был обезоружен и избит.
Паоло достойно перенес это унижение.
На следующее утро он вновь был весел и ни словом не обмолвился о случившемся накануне.
Он был дежурным по камбузу и как следствие отвечал за вино и общий стол.
Капитана и его помощника Паоло обслуживал на час раньше матросов.
– А у него есть характер, – перешептывались те, слыша, как юнга напевает что-то себе под нос, – у этого паренька.
А капитан накручивал на палец усы, говоря помощнику:
– Ничего, скоро явится чистить мне одежду и заправлять постель и даже не пикнет! Денщик из него выйдет отменный!
– Я бы и сам не прочь приручить этого щенка! – заметил походивший на английского дога помощник, который дезертировал из флота его британского величества после обвинения в баратрии. – После вас, разумеется, капитан.
– На обратном пути, когда повезем негров. Думаю, к тому времени этот Паоло мне уже наскучит, и ты сможешь забрать его себе в услужение.
– Благодарю вас, капитан. Но пройдемте к столу, обед уже подан.
Они больше пили, нежели ели, дымя как паровозы – испанец курил сигареты, англичанин – сигары, – после чего задремали.
Матросы, видя их развалившимися на банках, говорили друг другу:
– Опять напились, черти!
Но на рабовладельческих судах офицеры – это вам не какие-нибудь пансионеры, и команду не возмущает пьянство начальства.
Один из матросов стоял за штурвалом, другой, тот, что был ранен, отдыхал в своем гамаке, еще пятеро хлебали суп.
– Если желаете, – сказал им новоявленный юнга, – могу принести и вам выпить – офицеры-то спят. Там еще осталось достаточно рома; стащу бутылку ямайского – авось и не заметят.
– Да капитан, если узнает, из тебя всю душу вытрясет!
– С чего бы? Мы ж с ним как-никак вскоре должны подружиться…
И Паоло прошмыгнул в каюту достопочтенного капитана и, вернувшись с бутылкой, разлил ром по стаканам.
– А малый-то не промах! – говорили эти морские волки, восхищаясь наглостью Паоло.
И началась пьянка…
Паоло дважды еще возвращался к корзинам капитана брига, так что через час все матросы, за исключением того, что стоял за штурвалом, уже дрыхли на палубе.
Подойдя к рулевому, Паоло протянул ему стакан ямайского.
– Вот, выпей! – сказал он. – Пара глотков тебя не убьют!
Здравое зерно в этих словах имелось, к тому же рулевой обожал хороший ром. Он выпил. А Паоло между тем всадил ему нож между лопаток. Бедняга упал замертво.
Юноша закрепил штурвал двойными канатами, а затем подошел к помощнику капитана.
Лезвие вошло глубоко в сердце английскому догу, который лишь приглушенно вскрикнул под рукой Паоло, заткнувшей ему рот.
Команда была слишком пьяна, чтобы вызывать опасения, и Паоло окинул взглядом капитана – тот крепко спал.
– Этот еще может подождать, – прошептал юноша.
Вооружившись вагой, он проломил череп