возле нее.
– Я тут кое-что купил… – виновато сказал я и зашуршал пакетами, вынимая продукты и бутылки. – Сейчас поставлю кофе…
– Не стоит. У меня совсем мало времени, – сказала она, присаживаясь на табурет и доставая из сумочки сигареты. – У вас здесь все очень славно. Можно я еще пройдусь?
– Конечно!
Я был рад, что она на минутку оставила меня одного. Спрятал водку, убрал чашки и бутерброд, поспешно расставил на столе все, что купил, включил кофеварку.
– Хороший дом, – сказала Лиза, вернувшись. – Откровенно говоря, не ожидала… Так о чем же вы хотели со мной поговорить? О Лике?
Я сжался, как под струей холодного душа.
– Нет. Может быть, мартини? – предложил, понимая, что еще минута – и я ничего не смогу сказать. И как же глупо будет выглядеть этот визит!
– Хорошо, – согласилась она и снова закурила, переплела ноги и откинулась назад. Ее любимая поза.
Я разлил мартини и сел напротив.
…Сколько раз я представлял такую минуту! Сколько раз воскрешал в памяти красный огонек, сверкнувший в темноте передо мной в ночной аллее! Мы сидели почти так же, только теперь передо мной стояла железобетонная стена. И имя ее было почти одинаково дорого нам обоим. Только я знал об этом, а Лиза – нет. Мне было больно, а она спокойно курила и смотрела на меня слегка прищуренными глазами – темными и глубокими, как на портретах фламандских художников. По всем известным теориям, включая и мои исследования о пресловутой «манипулятивной» системе, по всем правилам и логике, существующим в мире, я должен был бы испытывать только усталость и равнодушие. Подумаешь! Мало ли подобных историй происходит с людьми?! Бывает и похлеще… Теоретически я мог все разложить по полочкам: восемнадцатилетний юнец, избалованный и недостаточно опытный в любовных упражнениях, в период гормональной активности встречает свою «первую женщину» и… Дальше все ясно как божий день, если учесть и психологические особенности этого самого юнца. В принципе, от этого излечиваются. Если очень захотеть… Я смотрел на нее, пытался найти в ее лице нечто, что заставило бы меня остановиться, подумать о всей несуразности моего положения да и ее тоже, – и находил только то, что она по-прежнему красива, загадочна, притягательна. Как назло, всплыло сегодняшнее высказывание Лики: «Ты бы смог жить с одной ногой?» Все эти годы я именно так и жил. Лиза была моим самым важным органом, она вызывала фантомные боли все эти годы. И теперь, когда она снова оказалась рядом, я не мог просто так отпустить ее.
– Лиза, – сказал я. – Лиза, ты не узнала меня?..
8
…Потом я говорил много и бестолково, видя перед собой ее округлившиеся глаза. Я не давал ей опомниться, ибо боялся услышать даже звук ее голоса. «Я любил тебя всю жизнь… – вот к чему сводилась вся моя бессвязная тирада. – Кто из многочисленных людей, встретившихся тебе на пути, может повторить такое вслед за мной? Уверен – никто. Потому что это – безумие. Помнишь, так ты назвала свой первый фильм?.. Но это – добровольное