господа, – за дело.
Министр путей сообщения Российской империи князь Михаил Иванович Хилков
Такой холодной зимы в Забайкалье не было давно. Но это было лишь нам на пользу. Лед на Байкале достигал толщины до полутора аршин. Так что через озеро можно было сделать и гужевую переправу, и даже железнодорожную. Зная наше вечное российское разгильдяйство, еще выезжая из Петербурга в Иркутск, я направил по телеграфу распоряжение местному железнодорожному начальству подвозить к месту намечаемой переправы рельсы, шпалы, костыли и прочие материалы для строительства временной железной дороги.
Первой открыли гужевую переправу. Произошло это 12 января по григорианскому календарю, или 31 декабря по нашему счету. В первую очередь по льду пустили воинские части – уже тогда в воздухе пахло войной и нашим войскам в Маньчжурии нужны были подкрепления. Воинские части двигались по ледовой трассе обычно в пешем строю. Лишь в сильные холода или во время метели для перевозки солдат использовали сани. Шли солдатики налегке – снаряжение и вещи везли лошади на санях. Еще несколько саней сопровождали воинскую колонну. Они предназначались для уставших или заболевших. Лошадей должно было хватить на всё – управление железной дороги наняло больше трех тысяч голов.
Прибытие эшелонов было спланировано таким образом, чтобы войска пересекали озеро в светлое время суток, а к вечеру, выйдя на берег, садились в поезда Забайкальской железной дороги. Эшелоны войск делали в один день переход по льду в 44 версты. На каждые четыре человека наряжались одни сани для перевозки солдатских вещей. Обычно через Байкал в сутки по гужевому пути переправлялось не более четырех эшелонов.
С учетом холодов для организации переправы были приняты особые меры. Вдоль пути, через каждые шесть верст были построены теплые бараки. На половине пути устроили станцию с говорящим за себя названием «Середина», где были буфеты с горячей пищей – отдельно для пассажиров первого и второго классов и особо для третьего. На этой станции пассажиры, как едущие за Байкал, так и обратно, останавливались около часу – для отдыха лошадей.
В ночное время путь освещался фонарями, расположенными на верстовых столбах. На конечных станциях трассы на Байкале и Танхое было электрическое освещение. А на станции «Середина» горели керосиново-калильные фонари. На случай частых в здешних местах буранов около всех бараков были установлены колокола, чтобы своим звоном указывать направление тем, кто заблудится в снежной круговерти. Кроме того, вдоль всего пути на шестах была подвешена телефонная линия, и аппараты находились на всех станциях и во всех бараках, чтобы можно было сообщить по линии о происшествиях, трещинах или подвижках льда. Для наблюдения за состоянием дороги по озеру были организованы особые рабочие артели, которые расчищали путь и в тех местах, где появились трещины, немедленно наводили через них небольшие мостики, ставили фонари и сигналы, а если