начертал, то так тому и быть, – угрюмо прогудел, огромного телосложения кузнец, стриженный под горшок. – Вначале научатся жить по,, Уставным грамотам,,, а там и выкупят свои наделы.
– А до этого? Будут платить оброк? – усмехнувшись, буркнул Неплюев. Глядя на неспешно бегущие волны.
– Верно, – подхватил урядник, – а не хочешь платить или не можешь – так отбывай барщину.
– Ты, Иван Иванович, никак главного не ухватишь, – проговорил Орлов вставая.
– И чего же это я никак не ухвачу? – выпалил тот разозлившись.
– Наш русский крестьянин стал другим – он стал свободным.
– А ты чего, Сулима, улыбаешься? – разозлился Неплюев. – Чего это тебе так весело стало?
Круглое лицо миссионера с дряблой серой кожей, мгновенно стало серьезным и он, покачав головой, проговорил:
– Просто я не перестаю удивляться вами…, впрочем, как и американцами. Те радуются как дети, что победили рабство. Вы тем, что освободили своих крестьян и считаете их почти свободными.
– Но ты – то святой отец, имеешь на этот счет другое мнение конечно, – с усмешкой процедил инженер.
– Американцы не хотят видеть, что их общество погрязло в грехе, – проговорил Сулима. Грозя кому – то указательным пальцем. – У них все покупается, все продается, а жизнь человека не стоит и цента, впрочем, как и у вас в империи. В этих окраинных землях, ни ваш император со своим окружением, ни ваш Синод не хотят видеть очевидного.
– Ну-ка, ну-ка, – буркнул Орлов. – Чего это мы здесь разглядеть не можем?
– Вы столько уже потеряли в этих краях своих подданных! И замете не только из-за коварства местных индейцев, но и из-за того, что вам трудно прокормить ваших колонистов. Скажите еще спасибо Господу, что он наградил эти земли рыбой, зверьем, ягодами да грибами, лишь это и позволяет вашим поселенцам выжить. Вы не можете устроить достойную жизнь своим поселенцам здесь в фортах, а рассуждаете о лучшей доле всех крестьян в империи.
– Ну, что же, Сулима, – проговорил офицер, – есть правда в твоих словах. Наши люди, заброшенные за океан, истосковались по наваристым щам – это правда, мы тоскуем здесь по нашей картошечке-кормилице, да мы терпим нужду в хлебе. Но уверяю, что скоро здесь все изменится!
– Дай то Бог, – усмехнувшись, отозвался тот.
– Степанов! – проговорил Орлов, поднимая ворот полушубка.
– Я, ваше благородие, – отозвался тот подходя.
– Пока все отдыхают, – давай – ка осмотримся вокруг. – Осмотрись, что твориться по ходу движения, вон с той террасы, а я вон с того холма осмотрюсь.
Дав Неплюеву в руки, револьвер и приказав следить за каторжанином, Орлов отправился к соседнему холму, с которого можно было хорошо осмотреть не только прилегающие окрестности, но и водную гладь бухты, которая щетинилась вспенивающимися гребнями темно-зеленых волн. Не обнаружив в бинокль ничего подозрительного вокруг, поручик принялся изучать прибрежную