кто не обладает бойцовскими качествами и обостренным чувством долга, в их работе делать нечего. Бывает, люди трусят, уходят. Например, Семен Пешкин – образцовый офицер, весь с иголочки, выутюженный, хоть сейчас на парад. Только вот беда – он под любым предлогом уклонялся от выездов и дежурств. А как-то пришел к командиру и покаялся – не могу, боюсь. Сейчас он пожарный инспектор, обслуживает промышленные предприятия, вполне на своем месте, все у него в порядке, по строгости, вот только бывает иногда ему стыдно за свою слабость. А зря. У каждого свое место в жизни.
Отгорел закат, посинел и почернел вечер, превратившись в ночь. Савельев клевал носом, сидя за своим командирским столом. Потом пытался вчитываться в стихи лежащей перед ним брошюрки «Антология современной поэзии». Честно попробовал освоить известного московского поэта Вознесенского. Вон, стих называется «Рублевское шоссе».
Мимо санатория Реют мотороллеры. За рулем влюбленные – Как ангелы рублевские.
Голову сломаешь. Где это такое Рублевское шоссе? Что за название – от рубля, что ли? И что там за ангелы живут? Нет, это не по нему. Надо еще что-нибудь, более бодрящее, чтоб в сон не тянуло…
Не так чтобы Савельев слишком любил поэзию. Но не разбираться в ней, особенно в современных поэтах, ныне считалось позором. Во всяком случае, Катя, студентка четвертого курса пединститута и, как он считал, его законная невеста, неоднократно талдычила, что это питекантропам поэзия не нужна была, они в основном жевали, челюсти развивали. А цивилизованный человек без поэзии не человек. И таскала его на студенческие поэтические сборища, ставшие теперь столь модными, где читали стихи и спорили до хрипоты на какие-то отвлеченные темы. Пусть Савельев атлет и спортсмен, двухпудовыми гирями играет, будто они пластмассовые, подковы гнет, но сейчас времена не те – девушки все больше любят не здоровенных и румяных, а умных и говорливых, в чем он неоднократно убеждался. Вот и пытался постигать поэзию. И, надо сказать, иногда это занятие ему нравилось.
Перелистнув без всякой жалости Вознесенского, он наткнулся на Ярослава Смелякова:
Если я заболею,
К врачам обращаться не стану,
Обращаюсь к друзьям
(Не сочтите, что это в бреду):
Постелите мне степь,
Занавесьте мне окна туманом,
В изголовье поставьте
Ночную звезду…
Ну что, нормально так человек написал. Пробирает насквозь. Надо запомнить и Катю завтра поразить – чтобы она не считала его питекантропом и относилась к нему чуть посерьезнее.
Ну что, дежурство, кажется, удалось. Ночью тревоги бывают редко. А утром смена. И домой. Завтра свидание. А там он блеснет этим Смеляковым.
От морей и от гор Так и веет веками, Как посмотришь, почувствуешь: Вечно живем. Не облатками белыми Путь мой усеян, а облаками. Не больничным от вас ухожу коридором, А Млечным Путем…
Да, вот это стихи. Вся жизнь и смерть, как в капле воды, в них сведена…
Звук