Сергей Тютюнник

Осколок в форме сердца


Скачать книгу

пойдем. На карусели. – И пошел на лестничную площадку курить и обдумывать возникшую ситуацию.

      Жена принимала душ. Но перед тем, как Васильев оставил ее одну, она сказала, отвернувшись:

      – Мне сейчас действительно хочется отмыться после тебя…

      – Объясни: что вообще происходит? – Нина, как обычно, стояла у окна, скрестив на груди неспокойные руки, и колола Женьку черными глазами. – Чего ты вообще хочешь?

      – Я хочу… – начал было Васильев, но замялся, потому что на кухню придрейфовал Санька. – Дать тебе денег.

      – Спасибо сердечное, – демонстративно поклонилась Нина, – но нам в школе выплатили отпускные.

      – Брось ты выпендриваться. – Женя поднялся со стула и направился к сумке, которую оставил в коридоре. Там были и толстые пачки купюр его военно-полевого содержания, и игрушки со сладостями для сына.

      Санька поплелся за отцом и заискрился от радости, получив подарки.

      – А на ка’усели пойдем? – спросил с надеждой.

      – Пойдем.

      Деньги Васильев выложил на стол и многозначительно произнес:

      – Вот…

      – Это все, что ты хочешь мне сказать? – нервно вздохнула Нина.

      – Я должен тебе многое сказать. Но что-то не получается… Я лучше с Санькой пойду погуляю, а потом вернусь, и мы с тобой поговорим.

      – Нет, мы поговорим сейчас, иначе ты никуда с Санькой не пойдешь! – Она даже ногой топнула, тонкие ноздри ее взрогнули.

      – Да не ори ты, дите не пугай! – вполголоса, но с нажимом произнес Васильев. – Не могу я сейчас ничего говорить: у меня такая каша в голове, что я даже не соображаю, как меня зовут!

      – А как блядей госпитальных зовут – соображаешь?!

      – Нинка, тебя за твою злобу когда-нибудь Бог накажет, – покачал головой Женька. – И вообще, ты так ругаешься, что посторонний человек в тебе сроду филолога не признает.

      – Не знаю, как Бог, а ты уже достаточно наказал. А насчет ругани – так это тоже часть «великого и могучего» русского языка.

      – Все, хватит! Одень Саньку – мы сходим проветримся. Я его не видел два месяца.

      – Зато других прелестей насмотрелся, – не унималась Нина, но непонятно было, что она имеет в виду: то ли войну, то ли женские прелести своей соперницы…

      На улице было пасмурно, как и на душе у Васильева. В голове действительно варилась такая каша, что и втроем не расхлебать, а уж одному и подавно. Дома с Нинкой было тяжело, но и без нее, без сына было плохо. С Ольгой теперь тоже было трудно, но и оставить ее казалось невозможно. Слава богу, Санька отвлекал от тяжких раздумий, без конца задавая вопросы: «А ты на войне был?», «А ты из пушки ст’елял?», «А ты кого убивал?», «А пушка г’омко ст’еляет?», «А ты боялся на войне?» – и еще какие-то. Вопросов Санька задавал много, и на все Женька умудрился кое-как ответить. Но на вопрос «Почему война бывает?» ответа не нашел и сказал честно:

      – А черт его знает.

      Но тут получил новые задачки:

      – А че’т – это кто? А почему он знает?

      В