Сьюзен Элизабет Филлипс

Ну разве она не милашка?


Скачать книгу

пока не доказал ей всю бессмысленность сопротивления. Шугар Бет наклонилась, чтобы проверить, все ли в порядке с ногой, но пес был слишком умен, чтобы кусать до крови.

      – Ничего, жирняк, когда-нибудь ты все-таки оставишь следы на коже, и тогда я тебя вышвырну на все четыре стороны.

      Он отошел и принялся лизать брюхо.

      Она в гневе потопала наверх, надеясь хорошенько отмокнуть в горячей воде и немного успокоиться. Войдя в ванную, она спустила пожелтевшие жалюзи на единственном окне, сбросила одежду на черно-белые кафельные соты, напустила воды в старомодную ванну на львиных ножках, насыпала туда древнюю соль с запахом ландыша и легла, пытаясь думать о положительных моментах.

      Она уже прочесала каждый дюйм вокзала, каретного сарая и студии, и осталось всего одно место. Френчменз-Брайд. Больше Таллуле негде было прятать картину. Но почему она не забрала ее до переезда Берна? Наверное, была уже слишком больна.

      Линкольн Эш прибыл в Парриш весной пятьдесят четвертого. До того он ютился в квартирке на Манхэттене без горячей воды и душа и целыми днями торчал с таким же нищим Джексоном Поллоком[16] в баре «Сидар» в Гринич-Виллидж. Уже успевшие добиться признания художники презрительно фыркали при виде работ тех, кого сами же прозвали дриппингами[17], но публика уже тогда заинтересовалась ими, включая бабушку Шугар Бет, считавшую себя покровительницей авангардного искусства. Она согласилась предоставить ему крышу и стол на три месяца, студию для работы и маленькое пособие, что позволило ей бахвалиться направо и налево, выставляя себя первой женщиной в Паррише, заимевшей в доме собственного, можно сказать, придворного художника. В то время Гриффину было шестнадцать, и он любил повторять, что научился курить сигары и пить хорошее виски у Линкольна Эша.

      Вода дошла почти до бортика ванны, и Шугар Бет закрыла кран ногой. Стоит вспомнить о кладовых и каморках самых странных форм, в изобилии имевшихся во Френчменз-Брайд. А потайной шкафчик на чердаке… Его когда-то заказал дед, «на случай если эти идиоты в Вашингтоне снова решат вернуть „сухой закон“». Знает ли Берн об этом шкафчике? Таллула наверняка знала.

      Вряд ли теория Берна о том, что Таллула уничтожила картину, имеет основание. Ее скорее мучила другая, не менее тревожная мысль. Берн купил дом. Вместе со всем содержимым? Этого она не знает. И что, если теперь картина принадлежит ему? Она не разбиралась в праве на собственность и не могла позволить себе нанять адвоката. Если картина найдется, придется тайком вынести ее, ничего не объясняя Берну. Не слишком приятная перспектива. Но она и не станет так рисковать, потому что полученные за картину деньги пойдут на содержание Дилайлы в Брукдейле. А сама она вернется в Хьюстон и найдет работу официантки, пока не добьется лицензии риелтора.

      Она долго не могла уснуть, а пробудилась от кошмара и с минуту лежала в темноте, мокрая от пота, с колотящимся сердцем, не в силах отрешиться от сна. Обычно храп Гордона ее раздражал, но теперь хриплые звуки, доносившиеся от изножья