прикусил язык, но, не моргнув глазом, тут же ответил:
– Во-первых, библиотекарь здесь не причем. Статья на английском, а у неё два класса образования. У нас сотрудников не хватает. Во-вторых, статья действительно написана товарищем Марксом, и как она может быть после этого антисоветской? Простите, думаю лучше вообще про это не писать, а то ерунда какая-то получится… А кстати, почему вы ничего не пишете?
Следователь сидел, задумавшись, покачивая карандаш пальцами правой руки. Неожиданно он поднял глаза на Владимира и прошипел:
– Если я это запишу в протокол, расстреляют не только вас и меня, но и конвоира у двери, если он это услышал… Продолжим. Что именно вы цитировали из Троцкого и к чему конкретно призывали?
Бартенев позволил себе незаметно усмехнуться:
– Думаю, что вам это тоже не понравится. Я цитировал Троцкого исключительно с целью его критики. Как же можно было заявлять, что путем красного террора необходимо довести интеллигенцию до полного отупения, до идиотизма, до животного состояния… Я считаю себя интеллигентом и никоим образом не желаю стать тупым животным. Единственное, в чем он оказался прав, так это в предположении, что после революции мы укрепим позиции сионизма…
– Ну а это-то тут причем?
– Ну как же? Я всегда удивлялся, почему во всех Совнаркомах так мало русских…
Следователь откинулся и улыбнулся:
– Всё думал, где поймать нашего профессора… Теперь поймал. Вот это и есть антисоветская пропаганда. Запомните – у нас интернациональный совет народных комиссаров. А товарищ Володарский, чье имя носит улица, на которой мы сейчас находимся, а товарищ Чичерин, а товарищ Ульянов-Ленин в конце концов? Вот поэтому ваша ложь дискредитирует генеральную линию ЦК партии и наносит существенный вред трудовому народу, который бился на фронтах за свободу своей родины и не смог получить то образование, которое получили вы.
Бартенев ответил вопросом на вопрос:
– А вам известны фамилии Гольдштейн, Меендорф и Бланк? Я перечислил их в том же порядке, в каком прозвучали фамилии наркомов. Это фамилии их матерей. И в чем, собственно, я не прав? Мы с вами находимся на улице Моисея Марковича Гольдштейна, строго говоря, и по Конституции 1936 года у меня есть право на эту свободу слова. А что касается советской власти, то как я могу быть против нее, если она мне дала работу, знания, да вообще всё… Спасибо, что не спросили про мою работу на японскую или немецкую разведку.
Следователь задумчиво посмотрел на арестованного, вздохнул и с сожалением в голосе произнес:
– Владимир Андреевич, я надеялся, что вы умный человек, а вы, простите, идиот, жонглирующий словами, как силач гирями в шапито. Только атлет поумнее вас будет. Он кидает гири и ловит их, а ваши гири падают вам на голову. Наша страна только стала оживать, только-только стала нормально есть и дышать. Как вы думаете, наших врагов это устраивает? Нет, конечно. Вот они и подсовывают факты и фактики таким, как вы, чтобы превратить