века, оставили свою неизгладимую печать на трудах Платона и его школы. Таким образом, обеспечен вывод, что Платону и древним мудрецам Индии одинаково была открыта одна и та же мудрость. И если эта мудрость могла пережить такой удар времени, – то какою же эта мудрость может быть, как не божественной и вечной?
Платон учил, что справедливость существует в душе ее обладателя и составляет его величайшее благо. «Люди, пропорционально своему разуму, признали ее (справедливости) трансцендентальные требования».
Все же комментаторы почти единодушно уклоняются от каждого абзаца, свидетельствующего, что его метафизика основана на прочном фундаменте, а не на идеальных концепциях.
Но Платон не мог принять философию, лишенную духовных устремлений; у него эти два всегда составляли одно. Ибо для старого греческого мудреца существовала только одна единая цель – РЕАЛЬНОЕ ЗНАНИЕ. Он считал, что только тот является настоящим философом или изучающим истину, кто обладает знанием о реально-существующем, в противоположность тому, что прибывает и убывает, что развивается и уничтожается попеременно.
«За всеми конечными существованиями и второстепенными причинами, всеми законами, идеями и принципами существует РАЗУМ или УМ [νοΰς, nous, дух], первый принцип изо всех принципов, Верховная Идея, на которой основаны все другие идеи; Монарх и Законодатель Вселенной; единая субстанция, от которой все вещи получили свое начало и сущность, первопричина всего порядка и гармонии, красоты, превосходства и добродетели, проникающих всю Вселенную – кого называют ради возвышения Верховным Добром, Богом (ò Θεòς) «Богом над всем» (ò επι πασι Θεòς)».[45]
Он не есть ни разум, ни истина, но «отец их». Хотя эта вечная сущность вещей не воспринимается нашими физическими чувствами, она постижима для умов тех, кто не является упрямым глупцом.
«Вам, – говорил Иисус своим избранным ученикам, – дано познать тайны Царствия Небесного, но им [πολλοΐ] не дано… поэтому Я говорю им притчами [аллегориями]; ибо они глядя не видят, слушая не слышат и не понимают». [Матфей, XIII, 11, 13.]
Порфирий неоплатонической школы свидетельствует, что философия Платона преподавалась и иллюстрировалась в мистериях. Многие в этом сомневались и отвергали это; и Лобек в своем «Аглаофомус» дошел даже до такой крайности, что изобразил священные оргии как нечто немногим большее, чем пустое представление, чтобы увлечь воображение. И это несмотря на то, что Афины и Греция в течение более чем двадцати веков посещали через каждые пять лет элевзинские мистерии, чтобы смотреть торжественное религиозное действо. Августин, папа-епископ Хиппона, дал разъяснение этим утверждениям. Он заявляет, что доктрины александрийских платонистов были оригинальными эзотерическими доктринами, подлинными эзотерическими доктринами первых последователей Платона и описывает Плотина как воскресшего Платона. Он также приводит мотивы великого философа, заставившие его завуалировать внутренний