никто и не помнил, что Сара не закрывала рта, задавая вопрос за вопросом, на которые она обязательно хотела найти ответ в ту же минуту, невзирая на обстоятельства.
Никто не помнил, что она трещала без остановки, не обращая внимания на то, что вместо «р» у нее вырывалось «д» или наоборот – «наободод». И почему это не являлось теперь проблемой, хотя вызывало смех, главным образом у Иденки.
И мама усмехалась себе под нос, когда смущенная Сара прибегала из школы и кричала с порога:
– Мамочка, я получила четверку!
И это так было несправедливо.
Во время сильного возбуждения к Саре возвращался этот «холедный» ротацизм.
– Холеда! – в сердцах кричала Сара вместо «холера», и отец нет чтобы сурово сморщить брови, ибо ругательства возбранялись, а слегка усмехался и не обращал на Сару внимания.
В один прекрасный день она решила говорить меньше, возможно, кто-нибудь это заметит, и тогда спросит:
– Детка, а что ты такая молчаливая?
Или:
– Клыска, что с тобой такое делается?
Но никто не спросил, все слушали только Идену и были довольны, что она так хорошо со всем справляется.
А Сара знала, что она бездушная эгоистка, и это знание доставало ее еще сильней.
– Наша девочка взрослеет, – говорил отец, в то время как Идена извергала из себя миллионы слов, махала при этом руками, и от нее невозможно было оторвать глаз, а Сара молчала.
– Доченька, ты созреваешь, – говорила мама, и план Сары, что надо больше молчать и тогда все обратят внимание на ее странное поведение, сгорел как свеча.
Ну и что, в конце концов, она могла? Она не была так красива, и так умна, и так хороша, а также не была так несчастна, как Идена.
У нее были родители и проблемы с челюстью. И вдобавок в минуты стресса или от избытка радости ей случалось не выговаривать «р».
Однако Сара любила Ирену. Ирена была старше, знала, что делать, чтобы нравиться мальчикам, знала, как попасть в театральную школу, знала, как стать хорошей актрисой, и знала, что на Сару можно всегда рассчитывать.
Однако в последнее время Сара взбунтовалась.
Особенно против использования ее как няньки по требованию. А бунтовала не потому, что не хотела лишний раз поиграть с Матеушем, а потому, что хотела своих детей.
– Клыска, – в этот раз голос Ирки звучал радостно.
И Сара глубоко вздохнула, так как был только вторник.
– Это я.
– О, как я рада тебя слышать! – Голос зазвучал еще радостней.
И Сара вздохнула еще глубже.
– Ну, говори, – приветливо отозвалась она, желая загладить свою беспрецедентную колючесть во время их последнего разговора.
– Знаешь, дорогая, как это хорошо, что я могу на тебя рассчитывать, – из уст Ирены вырвался поток слов, который Сара сейчас не смела остановить. – Они позвонили мне… с телевидения! и там происходит такоооое… они записывают какие-то там разные… и вообще, откуда эта перемена в моей жизни?.. ведь я всегда мечтала об