Колфилд, названный в одной статье Ксении Мяло, чудом проскочившей в советские времена, «первой ласточкой хип весны», – далекий праправнук Гекльберри Финна, но генетическая связь несомненна. Еще один близкий родственник – подросток из рассказа Джека Лондона «Отступник», единственный кормилец в семье, замордованной бесконечной работой на фабрике, в один прекрасный день он решает послать все – жалость, ответственность, привязанность, дом, привычную жизнь, наконец, – куда подальше ради того, чтобы стать бродягой и прожить свою собственную жизнь, вдохнуть полной грудью воздуха свободы и понять, зачем он вообще появился на свет. И идет столбить свою свободную территорию, осуществлять свою Американскую мечту.
Эта вариация Американской мечты получила в 60-е новое название – Californian Dream, как сформулировали в своем единственном хите «Mamas & Papas». Калифорния стала Меккой для всех, кто искал эту новую мечту – для всей разноцветной толпы, в которой, как, увы, впоследствии оказалось, настоящих Геков было не так уж много. В ситуации постреволюции не раз и не два поминали крах Американской мечты калифорнийского разлива – и впрямую, как это сделано в «Страхе и отвращении в Лас-Вегасе», когда удолбанные в хлам Дьюк со своим адвокатом попадают в казино «Цирк-Цирк», и встреченный там приятель удивляется: «Так ты нашел Американскую Мечту? В этом городе?» А Дьюк иронически роняет: «Мы сидим сейчас в ее нервном центре. Ты помнишь ту историю, которую нам рассказывал менеджер о владельце этого места? Как он всегда хотел сбежать из дома и присоединиться к цирку, когда он был ребенком?» – «Да, я понимаю, что ты имеешь в виду», – с легкостью берет подачу тот. «Сейчас у этого мерзавца свой собственный цирк и лицензия на воровство тоже…» И косвенно, как это сделано в фильмах «Большой Лебовски» или «Сломанные цветы»: реальность, когда-то насыщенная до почти нестерпимой полноты, теперь пуста и бессмысленна – сломаны не просто цветы, сломано поколение Flower Children, и все, что остается, это сидеть по домам да пить пиво с парой-тройкой приятелей. «To old to rock-n-roll, to young to die…» («Jethro Tull»). «Ну, что, пойдем в боулинг?» – фраза, проходящая рефреном по всему «Лебовски», – констатация самого безнадежного диагноза, который только можно было поставить Калифорнийской мечте.
Нельзя не упомянуть еще одну книгу, которая оказала ни с чем не сравнимое влияние на весь этот карнавал – хотя написана была не в Америке, зато на английском языке. «Алиса в Стране чудес» и «Зазеркалье» подготовили психоделическую революцию как самые настоящие фундаментальные теоретические труды. Механизм работы иррационального сознания продемонстрирован там просто с математической точностью. Да бог с ней, с точностью. Это не книги, это самые настоящие трипы – волшебные трипы, о каких можно только мечтать. Гений – он и есть гений, что там говорить… Недаром они породили столько аллюзий и цитат – порой гениальных, вроде «Белого Кролика» «Jefferson Airplane». Благодаря Кэрроллу, утилитарный пуританский рай Американской мечты, образец которого зашифрован в «Волшебнике из страны Оз», куда вела дорога