между уходящих на три роста командора дверных косяков виднелась чистая зелёная поляна с солнечным светом в каждой травинке. И более ничего, – а где цитадель злого колдовства? Спрашивается.
– Энки тут. – Сказала. – Починили?
– Э… да, да.
– Глюки?
– Они самые, – входя и думая, сказать или нет, соврал он.
А вот она, цитадель. Справа подковой расположенные корпуса, под конвоем вековых круглый год зеленеющих деревьев – в качестве дополнительной болезненной фантазии выстриженных под новые виды животных. С танковым дулом вместо носа гиганты маршируют пятью ногами, в виде «коконов» ближнего боя морские обитатели с вечной архаической улыбкой и дыркой дыхала на плоских головах. Конечно, семья волов – трое, и каждому оставлен стригалём в жизни сведённый на нет, острый длинный рог. Ни одного леану не было.
Каждый раз, от одного редкого посещения до другого, здания растут, видать, их поливают волшебной водицей, или же над архитектурой можно тоже генетически надругаться.
Тут бы шпиль, наподобие тульи вышедших из употребления шатунов, и штандарт бы змеиным раздвоенным жалом дразнил ветерки с океана и дальних гор – врат основательнее всех, что могут измыслить техника и безнравственность аннунаков, утративших чувство Родины.
Лаборатории занимали целое крыло полуострова, почему бы и не развернуться? Всё тут подчинялось маленьким рукам Нин.
Энлиль увлёкся своим раздражением и это бездарное чувство оставило его неподготовленным к тому, что произошло. По залитому светом огромному лугу промчалось кубарем какое-то существо.
Энлиль не пожелал верить глазам. Существо было из самой страшной сказки, такому в полдень не полагается появляться. Такие появляются в полночь, если совесть не чиста, или перебрал во время последнего перекура.
– Ужасное… – Вырвалось.
– Они не такие красивые, как леану, – улыбаясь, ответила она – но зато они умнее.
Принужденная улыбка говорила, что она вооружена и сейчас готовится к бою. Которого не будет, сказал себе Энлиль.
Сквер городского типа для детей помещался посреди луга, по квадрату окружённый кустами особенной дикой красоты. Живая изгородь тянулась зигзагом к дальнему краю луга, где вздымали сплошную сталь стены.
– Разве красота это не ум? – Сказал он первое попавшееся.
Существо скрылось на дереве в кроне, и это тоже было неприятно. Я его не вижу, а меня видят. Но фея осталась спокойна, значит, так полагается, чтобы при свете дня бегали оборотни.
Из-под земли – так показалось – донёсся знакомый, век бы не слышал, голос:
– Постараемся сделать хорошеньких. Вроде Нин.
Не показалось. Только вековая, как деревья, выдержка помогла командору постыдно не подскочить от неожиданности, когда в трёх шагах из земли вылезла отрубленная голова Энки.
– Учтём пожелания власть предержащих.
Энлиль посмотрел на рыжую капусту и, повернувшись к Нин, осведомился:
– Ты пестицидами пользовалась?
Уже