страдания обсуждают и жалеют его, была ещё противнее.
Так что деликатность Нин была хуже хамства Энки. Братишечка наглец восхитительнейший, пылкий, просто чудце якесь, по слову десятника, коего это свойство хозяйское само собой восхищало, как и все свойства Энки.
Энлиль отдавал себе отчёт, что стал изрядно нежнее за последние годы. Внешне наоборот. Стал ещё твёрже, спокойнее и увереннее.
Это началось в минуту ареста, усилилось после счастливого конца истории.
«Алмаз с червоточиной, – молвил тогда Энки. – Командор ваш. Он стал задумчивый, как нибирийская литература после высылки последнего властителя дум на полярные острова».
«Верно. – Печально сказала Нин. – Внешне-то он совсем другой».
Энки сделал руки ковшами у груди и покачал туда-сюда, мигнув Нин:
– Ну, что, покажем ему новое творение? – Командору. – Чтобы тебя утешить.
Нин пожала плечами:
– Ему всё равно. Да ещё арестует нас, и вправду.
Тем не менее, она оглядела Энлиля, надеясь, что в следующие полчаса он резко поумнеет, и отошла к помещению, похожему на кубик из её детского набора. Нин втянулась в комнатку, и дверь осталась полуоткрытой.
Энки отвернулся к деревцу, наклонившемуся острой верхушкой к самой траве, и закопошился.
– Прикрой.
– Ты что… ты что делаешь? – Испугался Энлиль и посмотрел на дверь, скрипуче засмеявшуюся над ним. – Нин увидит.
– А, безделка. Она подумает, это кто-то из её новых. Есть один, он всё время, тово…
– Не сомневаюсь, что у него был пример. – Удрученно заметил Энлиль. – Быстрее давай.
Энки рассердился и, полуоборачиваясь, показал, мотнув головой:
– Тоже мне, не распоряжайся. Это природа. Растопырься, никто и не заметит. Ну?
– Скотство какое. – Ворчал Энлиль. – Э. Э! Любезный! – Поспешно прикрикнул он, видя, что Энки намерен совершить разворот на пять часов.
Энки послушно вмонтировал в пейзаж свою выразительную спину. Энлиль помолчал и занервничал, покраснел и тревожно уставился на дверь, пытаясь прикрыть её взглядом.
– Ну?
– Уже. – Огрызнулся Энки и повернулся.
Энлиль отвёл глаза и взмахнул рукой.
– Ну, знаешь!
– Чего? А…
Энки несколькими взмахами привёл себя в порядок и с явным удовольствием ещё раз оглядел. Он ли не образец элегантности.
– Ничего. Для травы полезно, органика, брат, великое дело.
– М-да. – Обескураженно сказал Энлиль, глядя на результаты великого дела.
Энки издевательски посоветовал:
– Представь, что ты на берегу реки. Ты бы тогда не возмущался.
Нин открыла дверь настежь и, ещё не выйдя, глядя внутрь, спросила:
– Ты что-то сказал?
– Энлиль, – неторопливо сообщил Энки, – спрашивал, где у нас комната для мальчиков.
Энлиль заскрипел зубами.
– Я не… – И благоразумно умолк. Насилие бывает разных видов. Например, в виде развлечения.
– Там, в корпусе. –