Гейб поднял ее вверх, словно обороняясь. – Просто я все время здесь, а вы все ходите и ходите мимо, мелькаете перед глазами.
Лу усмехнулся и застенчиво потупился, опустив взгляд на штиблеты, ставшие предметом разговора.
– Невероятно! Никогда не замечал вас здесь, – сказал Лу, как бы размышляя вслух и в то же время воскрешая в памяти один за другим все утра, когда он проходил здесь, спеша на работу.
– Да я здесь каждый день как штык, с утра до вечера, – с наигранной бойкостью заметил Гейб.
– Простите, не обращал внимания. – Лу покачал головой. – Ведь все бегом да бегом, знаете ли, по телефону говоришь или на встречу опаздываешь. Всегда требуется быть разом в двух местах, как говорит моя жена. Иногда просто на части разрываешься, впору чтоб тебя клонировали. – Он усмехнулся.
Гейб с любопытством взглянул на него и улыбнулся.
– Кстати, насчет «все бегом да бегом», – ведь это впервые, когда я вижу этих ваших двух спринтеров, – он кивнул, указывая подбородком на ноги Лу, – в состоянии покоя, а не бегущими опрометью. Я даже не узнал их сперва. Что, пороху сегодня маловато?
Лу рассмеялся.
– Да нет, с порохом у меня, поверьте, все в порядке. – Он дернул плечом, и на секунду рукав его пальто, сдвинувшись, обнажил золотые часы «ролекс» на его запястье – так падает завеса с золотой скульптуры. – Я всегда прихожу на работу первым, так что можно особенно и не спешить. – Он вгляделся в циферблат часов, мысленно уже открывая послеполуденное совещание.
– Но сегодня вы не первый, – сказал Гейб.
– Что? – Совещание оказалось прерванным, и Лу опять очутился на холодной улице перед дверьми офиса, среди толп спешащих на работу, под ветром, резко дующим в лицо.
Гейб прищурился.
– Коричневые мокасины. Я несколько раз видел вас с ним. Сейчас он уже в здании.
– Коричневые мокасины? – Лу засмеялся, но засмеялся смущенно – его удивило и даже озаботило, что кто-то явился в офис раньше него.
– Да вы его знаете. Походка такая особенная, замшевые кисточки на мокасинах подпрыгивают с каждым шагом, эдакий канкан получается, словно он их нарочно вверх так вскидывает. Подошвы мягкие, а ступает тяжело. Нога маленькая, разлапистая, когда идет, ноги выворачивает и подошвы снашивает с наружной стороны.
Лу нахмурился, напряженно соображая.
– А по субботам обувь у него легкая, словно он только-только с борта яхты сошел.
– Альфред! – засмеялся Лу, наконец поняв, кого ему описывают. – Потому что он и вправду может сходить с борта ях… – Он осекся, тут же переспросив: – Так он уже на месте?
– С полчаса назад прибыл. Протопал, словно спешил очень. А с ним вместе еще черные мягкие ботинки прошли.
– Мягкие ботинки?
– Черные, простые такие мужские туфли. Блестят хорошо, но без всяких там финтифлюшек. Туфли как туфли. Особых примет никаких, если не считать, что отставали они от тех, других.
– Вы очень наблюдательны.
Лу