каждый вечер смотрел репортажи про него в новостях: баррикады, бутылки с огнесмесью…
Отец Бернард посмотрел на меня, понял, о чем я спрашиваю, и снова перевел взгляд на поле:
– Ты не захочешь там оказаться, Тонто. Поверь мне.
– Пожалуйста, преподобный отец.
– Откуда такой внезапный интерес?
Я пожал плечами.
– В другой раз, ладно? Хватит того, что Крамлин-Роуд в июле совсем не забава… – Отец Бернард кивнул в сторону поля. – Я собираюсь прогуляться. Хочешь со мной?
Священник раздвинул проволоку, я пролез сквозь нее и в свою очередь сделал то же самое для него. Оказавшись с другой стороны ограды, отец Бернард оправил куртку, и мы двинулись в сторону «Танка», спугнув пару куликов, которые с шумом вырвались из травы и улетели.
– Она желает добра, – сказал отец Бернард. – Твоя мать. Она только хочет помочь Эндрю.
– Я знаю, – вздохнул я.
– Со стороны это, может быть, выглядит и не так, но она сейчас в страхе.
– Да.
– А страх толкает людей на странные вещи.
– Да, преподобный отец, я знаю.
Священник похлопал меня по плечу и сунул руки в карманы.
– Ему станет лучше? – спросил я. Вопрос вырвался, прежде чем я смог себя остановить.
Отец Бернард оглянулся на дом:
– Что ты имеешь в виду под словом «лучше», Тонто?
Я колебался, и тогда отец Бернард, подумав секунду, задал этот вопрос по-другому.
– Я хочу сказать, что бы ты изменил в нем? – спросил он.
Я никогда раньше не думал об этом.
– Не знаю, преподобный отец. Чтобы Хэнни мог говорить.
– Это то, что тебе хотелось бы? Чтобы он заговорил?
– Да.
– Похоже, ты не очень уверен.
– Я уверен, преподобный отец.
– А ты думаешь, что Эндрю из-за этого несчастлив? Из-за того, что он не может говорить?
– Не знаю. Вроде бы не очень похоже.
Отец Бернард взвесил мои слова с глубоким вздохом, а затем заговорил:
– Послушай, не знаю, будет ли Эндрю лучше в том смысле, в каком ты хочешь. Тут Бог решает. Все, что ты можешь, это молиться и положиться на Него в том, что, как Он решит, так и будет лучше всего для Эндрю. Ты еще молишься, Тонто?
– Да.
Отец Бернард насмешливо улыбнулся. Хоть он и задал вопрос, но я думаю, он знал, что я не молюсь, и причем уже давно. Священники, как доктора, знают, что люди врут, чтобы не разочаровывать их.
Мы подошли к «Танку», и отец Бернард положил руку на камень и пощупал поверхность. Он провел пальцем вдоль длинной трещины и выудил клок мха, пропуская его волокна между пальцев:
– Богу известно, что нелегкий это путь, понимаешь? Он позволяет сомневаться в вере снова и снова. – Отец Бернард пристально разглядывал окаменелых моллюсков и аммониты. – А теперь, великий мудрец, скажи-ка, что там говорится в пятнадцатой главе у Луки.
– Насчет заблудшей овцы?
– Да. Ишь, раз ты помнишь это, значит, ты точно еще не проклят на веки вечные.
Отец