– мгновенно падать на землю, когда звучит команда: «Вспышка справа!» – и не оглядываться вокруг, спрашивая: «А что там случилось?» Но мы были не на войне, и вряд ли на ней когда-нибудь окажемся.
Бессмысленность происходящего угнетала, я не знал, что бы со мной стало, если бы в один прекрасный день в казарму не зашел капитан Сидоргин. Он выкрикнул мою фамилию и сказал: «С вещами на выход!» Вначале я даже не понял, что произошло. Видимо, я так привык к происходящей бессмыслице, что по инерции подчинился, собрал вещи и пошел за капитаном. Он проводил меня в кабинет, дверь раскрылась, и я увидел маму. Она выглядела совсем не как обычно. Сейчас она была похожа не на веселую, всегда изящно одетую и общительную даму, а на настоящего бойца: скромная одежда, смелый, властный и сосредоточенный взгляд, лицо, не выражающее никаких эмоций. Такой я её ещё не видел.
При взгляде на меня на мамином лице всё же проявилась вся гамма эмоций, но я увидел, как мама усилием воли сдержала себя и просто велела мне сесть рядом. Дальше последовал её разговор с капитаном. Я не знал, с кем она договаривалась и сколько это стоило, но догадывался, что сил, денег и связей понадобилось много. Она потом рассказала, что вышла на каких-то знакомых в Минобороны, через которых удалось быстро решить вопрос. Анжела организовала так, что у меня в медицинской карточке оказалось какое-то психическое отклонение, которое не позволяет служить в армии. Меня требовалось срочно отправить на какое-то новое обследование в Москву. И распоряжение об этом поступило непосредственно в часть к капитану. Но тот не спешил сдаваться:
– Поймите, к сожалению, я никак не могу сделать то, о чём Вы говорите, – объяснял капитан, постукивая ручкой по столу.
– Почему же не можете? – мама смотрела на него непроницаемым взглядом. В её голосе чувствовался металл. – Вот здесь все необходимые документы. Вам же позвонили из Москвы сегодня.
– Анжела Викторовна, я всё понимаю, но у нас здесь свой порядок, который должен быть соблюден. С документами у Вас всё хорошо, приказ из Москвы поступил. Но всё должно делаться по процедуре. Мы в течение недели специальным армейским эшелоном отправим Вашего сына в Москву, там его разместят в части и затем отправят на лечение. Я не могу просто так отдать его Вам. Тут же нужно всё оформить документально, со справками. А у меня времени на это нет. Вы представляете, за скольких солдат я отвечаю? И это с нашей минимальной офицерской зарплатой.
Мама продолжала разговор и в какой-то момент сменила тон с жесткого и властного на мягкий и понимающий:
– Александр Георгиевич, я понимаю, какая у Вас сложная работа, сколько на Вас ответственности и какое множество бумаг Вам нужно обработать. Я со своей стороны хотела бы облегчить Вашу работу, как-то помочь…
С этими словами она достала из сумки заранее заготовленный пухлый конверт и положила его на край стола, продолжая разговаривать. Я внимательно следил за лицом капитана: при виде конверта его глаза заблестели. Вдруг он повернул голову и посмотрел на меня, я стремительно опустил голову и