тела насытились, но оба они, задыхаясь, все цеплялись друг за друга.
– Ты… – Он покачал головой, изумленно улыбаясь, и эти живые восхищенные глаза вбирали белое сияние ее песком истертого тела. Он не договорил; не дал себе договорить, за целую взрослую жизнь обучившись дисциплине умолчания, и Джейни не знала, что он хотел про нее сказать, но знала, что до конца своих дней будет взвешивать версии. Ей внезапно захотелось рассказать ему что-нибудь – выложить ему всё, все свои секреты до единого, срочно, сию минуту, пока еще не угасает тепло, в надежде, что ей останется какой-нибудь осколок, ей будет за что цепляться, – удастся сохранить некую связь…
Сохранить? Она чуть не рассмеялась над собой в голос. Настоящий миг ухмылялся ей в лицо, а она все равно невольно отворачивалась.
Закончилось всё стремительно. Джейни обдумывала произошедшее, заново проигрывала в голове, пока они бок о бок молча брели к гостинице, и его рука легко лежала на ее спине – то ли ласкала, то ли подталкивала вперед.
– Ну что ж, на этом все. – Он стоял у двери своего номера. – Приятно было с тобой пообщаться.
Лицо его изображало уместную нежность и серьезность, но Джейни чувствовала, как в нем уже поднимается упрямый ветер, и этот ветер гонит его не туда, куда дует ветер у нее в душе, и Джейни без всяких слов поняла, что у ее желания опутать, ухватиться нет ни малейших шансов перед лицом его нужды срочно слинять из коридора и опять остаться одному.
– А нам не надо… я не знаю, электронными адресами обменяться? Ты, кстати, в Нью-Йорк по делам не ездишь?
Она постаралась говорить легкомысленно, но взгляд его был печален. Джейни прикусила губу.
– Ну ладно тогда, – сказала она. Она справится. Раньше справлялась. Он наклонился и ее поцеловал – сухой мужнин поцелуй, и все равно отъял от нее крохотную частицу.
Его фамилии Джейни не знала. Это она сообразила уже потом. Зачем было узнавать его фамилию? Границы так ясны – едва ли нужно их описывать. Но уже потом она пожалела, что не знает фамилии, – не для свидетельства о рождении, не из желания отыскать его и усложнить ему жизнь, просто ради истории, чтобы со временем рассказать Ноа: «Однажды ночью я познакомилась с мужчиной, и то была прекраснейшая ночь на свете. А звали его…»
Джефф. Джефф Неведомочто.
А может, Джейни так и хотела. Может, так и планировала. Потому что Джеффа Неведомочто из Хьюстона никак не найти, и оттого Ноа привязан к Джейни крепче, безраздельно принадлежит ей.
Глава вторая
– Но еще не конец. – Такие слова непрошено выскочили изо рта у Джерома Андерсона, когда невролог объявила, что жизнь его с функциональной точки зрения подошла к финалу.
– Разумеется. Мистер Андерсон, это вовсе не смертный приговор.
Но он-то говорил не о жизни; он говорил о работе. Которая, если уж докапываться до сути, и есть его жизнь.
– Доктор Андерсон, – поправил он невролога. И постарался унять панику,