посодействовать в вопросе о запрете на вырубку леса на горе Озерной, если я не буду задавать лишних вопросов.
Мама задохнулась от возмущения.
– Но… но… Доктор Раоний, как вы могли? Я могу понять ваше желание сохранить лес близ озера, но как вы могли поселить его рядом с нами? А если вы подвергаете нас опасности? А если он беглый преступник? Если он вовсе не аристократ, а какой-нибудь наемный убийца? В конце концов, такие увечья можно получить не только на войне.
– Одетта, он сам выбирал апартаменты и остановился на номере по соседству с вами. Поселиться в другом месте отказался категорически. Я предлагал ему даже гостевые покои старого замка. Я понимаю ваши опасения, но он показал себя тихим постояльцем и примерным пациентом. Он нелюдим, угрюм и неразговорчив, но не агрессивен. Он здесь уже две недели и его почти не видно. Принимает пищу в комнате и на людях старается не показываться. Я уверяю, вам нечего опасаться.
Графиня недовольно хмыкнула и демонстративно отвернулась от доктора.
– Вот такие тихие и незаметные люди обычно и оказываются самыми опасными маньяками и убийцами. Мы переедем в другие апартаменты. В каком коттедже свободно?
Доктор изобразил великую скорбь и развел руки.
– Увы. Свободных нет. Середина сезона и последствия войны – заняты даже мансарды. Вы ведь заметили как у нас многолюдно? Но, если вы согласитесь, я мог бы предложить вам свои комнаты…
– Что!? – графиня с трудом подавила возмущение.
Вообще, что-то ее безукоризненные манеры стали давать трещину… не держит эмоции, краснеет.
– Это неподобающее предложение. Но хорошо, мы останемся в своих, но я требую телохранителя.
– Но, Одетта, как это будет выглядеть? Вы ведь нанесете этим оскорбление господину Армарту.
Повисла напряженная пауза. Не найдя, чем возразить, или просто лишившись слов от возмущения, маменька оскорбленно вздернула подбородок и гордо удалилась. Даже забыла, что мы сюда шли за тем, чтобы убедиться, что я не умираю.
– Простите, доктор, я не знаю, что на нее нашло. Вы не проводите нас в столовую? – пришлось соблюдать приличия вместо мамы. Все-таки, доктор и так сделал все, что мог.
Барон проводил нас до столовой, но за ужином не присоединился. Мама была молчалива и задумчива, даже мне замечаний не делала, а я…
Я весь ужин чувствовала на себе пристальный взгляд. Очень долго не могла найти его источник, пока, в конце трапезы не освободились несколько столиков, и в самом дальнем углу зала, под тенью карликового деревца не заметила сутулую фигуру и яркие синие глаза.
Глава четвертая
Через неделю после первого появления Соседа в столовой, в теплый пятничный вечер, ужин накрыли на открытой террасе в саду. После трапезы никто не хотел расходиться, и баронесса Ривольская, наша с маменькой старая знакомая, предложила мне провести какую-нибудь игру.
В последние два года маменька учила меня быть душой компании и уметь развлечь гостей. По моему мнению этому научить невозможно, ты либо душа, либо тебя никто