картинка перед глазами расплывалась, как дешевое пиратское видео на плоском телевизоре, поэтому, чтобы прочитать следующий вопрос, мне пришлось поднести трясущийся лист бумаги совсем близко к глазам.
«Сколько человек из 23 тысяч нью-йоркских восьмиклассников подало документы в Стайвесант, самую элитную в городе государственную школу? И сколько афроамериканцев туда поступило?»
Когда я дочитал вопрос, из правой ноздри пошла кровь. Красные капли с хронометрической точностью раз в секунду застучали по столу. Отложив секундомер, отец начал отсчитывать время. Я с подозрением взглянул на него. Уж больно злободневный вопрос. Наверняка за завтраком вычитал его в «Нью-Йорк Таймс». Готовился к эксперименту. Выискивал пищу для ума за тарелкой с рисовыми хлопьями, сердито и спешно перелистывая страницы, и утренний воздух наполнялся хрустом и треском.
Если бы сейчас на кухню влетел Бэтмен и увидел моего отца, подвергающего родного сына ударам электрического тока, – как бы он поступил? Он расстегнул бы свою поясную сумку и зарядил бы пистолет патронами со слезоточивым газом, и пока мой отец задыхался бы и кашлял, Бэтмен довел бы отмщение до конца: надеюсь, его бэтменская веревка окажется достаточно длинной, чтобы затянуть петлю на толстой сосисочной шее моего папочки. Он выжег бы ему глаза лазерным лучом и сделал бы пару снимков на мини-камеру, как свидетельство для бэтменских потомков. И вот уже Бэтмен завладел мастер-ключом от небесно-синего «фольксвагена карманн гиа» специально для белых кварталов, и мы вдвоем прыгаем в машину и свинчиваем отсюда. Вот как бы поступил Бэтмен. Но я не он: как был сыкуном, так им и остался. Поэтому я просто пытался обдумать вопрос. А сколько вообще могло быть чернокожих абитуриентов? И сколько учеников в среднем в каждом классе в Стайвесанте?
Не дожидаясь, когда десятая капля крови упадет на стол и мой отец выкрикнет правильный ответ (семь), я быстро нажал красную кнопку, насылая на себя всесотрясающий удар током, способный испугать самого бога Тора и произвести лоботомию целому классу. Мне уже стало интересно, хотелось почувствовать на собственной шкуре, что бывает с десятилетними чернокожими мальчиками, принесенными в жертву науке.
«Эвакуация содержимого кишечника» в моем случае была неправильным термином. Скорее верно обратное: произошла эвакуация меня через кишечник. То был грандиозный исход фекалий, сопоставимый с самыми масштабными эвакуациями в истории человечества. Дюнкерк. Сайгон. Новый Орлеан. Только в отличие от британцев, вьетнамских капиталистов и жителей района Девятая Палата в Новом Орлеане содержимому моего кишечного тракта и мочевого пузыря некуда было эвакуироваться. То, что могло литься и не осело на моих ягодицах и яйцах, накатило волной и проследовало вниз по ногам, образовав лужу вокруг моих кроссовок. Не желая прерывать чистоту эксперимента, отец заткнул нос и сделал знак, требуя прочесть третий вопрос. Слава богу, я знал ответ («Сколько комнат в Ву-Танге[24]»?) – в противном случае мой мозг превратился бы в сухой брикет