и нисколько не претендует на то, чтобы заменить собой аутентичный богословский лексикон паламитских споров. Так, о. Иоанн разводит позиции спорящих сторон, называя богословие Паламы «христианским экзистенциализмом» и «библейским реализмом», а богословие его противников – «номиналистическим эссенциализмом»[8]. В этом отношении примечательны рассуждения комментатора русского издания книги о. Иоанна В.М. Лурье, который рассматривает своеобразный, порой достаточно современный стиль изложения о. Иоанна в сотериологических категориях – через понятия греховности языка. Тем самым стилистические особенности изложения наделяются не свойственными им по замыслу самого автора качествами, что производит комический эффект. Однако в глубине этой дискуссии таится чрезвычайно важный вопрос о Священном Предании, о следовании ему или отступлении от него, о самой его природе. И в этом отношении о. Иоанн олицетворяет собой полную противоположность такой интересной, в научном отношении весьма содержательной, но вместе с тем очевидно лишенной настоящей духовной перспективы программе исторических исследований, которую можно было бы назвать поисками православного Предания.
Речь не идет о какой-то сформированной группе исследователей или даже о внятно сформулированной научно-исследовательской программе, но о некой установке, в особенности характерной для современной отечественной гуманитарной науки, которой придерживается ряд наших замечательных специалистов. Эту позицию ярко обозначил один из ее представителей, выступивший научным редактором и комментатором труда о. Иоанна о св. Григории Паламе, уже упоминавшийся В.М. Лурье. Его развернутые комментарии к русскому изданию книги о. Иоанна изобилуют полезными сведениями по современной историографии паламитских споров и других важнейших сюжетов в истории христианского богословия. Однако пристрастность и чрезмерная склонность к безапелляционным оценкам этого исследователя заметно снижают общую ценность его вклада как комментатора. Свою главную мысль В.М. Лурье сформулировал в Послесловии к труду о. Иоанна Мейендорфа. Несмотря на все то личное и научное уважение, которое он питает к автору, он утверждает, что богословский и церковный мир, представителем которого является о. Иоанн, пренебрежительно именуемый В.М. Лурье «мирком», «мало соприкасался с реальной толщей православной церковной жизни»[9]. Критик очерчивает этот мир каноническими рамками церковной юрисдикции Константинопольского патриархата, которому подчиняется до сих пор Парижская архиепископия. При этом он не затрагивает вопроса об активной позиции о. Иоанна в зрелые годы в Американской Православной Церкви и уж вовсе оставляет без внимания сакраментальные вопросы православной экклезиологии, не ограниченной юрисдикционными границами. Но важно другое. Важно то, что В.М. Лурье подвергает сомнению принадлежность богословия о. Иоанна к православному Преданию. И вопрос здесь в том, как каждый