вышагивая, пыжась, дуясь, распуская крылья, не в силах справиться с рвущейся на волю энергией и пел, пел, пел. Зрелище сравнимое только с кизомбой3. Наслушавшись, насмотревшись вдоволь, упрыгал в сторону другого солиста. И его скрал. По краям тока, нетерпеливо квокали самки. Измученный эмоциями, мокрый, стал уходить с тока, все оглядывался, желая запомнить, насытиться этим необычайным явлением. Уже достаточно рассвело, по верхушкам деревьев заиграло солнечными зайчиками. Только понял, что вокруг все проснулось, ожило. Наступал день.
За полкилометра до избушки выбрался на просеку и заторопился. Впереди промелькнула какая-то крупная тень. Особо не обратил внимания, но, проходя в том месте, аж присел – мох, медленно выправляясь, ретушировал следы медведя. Зачем он здесь? Снял с плеча ружье и тихонько побрел по просеке. Холодный пот уже струился ниже спины, сердце прыгало в разные стороны, в голове стучала гулкими ударами кровь. Резко оглянулся – сзади в сорока метрах стоял на задних лапах медведь. Не останавливаясь, боком, кося на зверя, продолжал двигаться к жилью. Споткнулся, ткнулся лицом в землю, вскочил, повел ружьем… Медведя не было. Так, оглядываясь и спотыкаясь, дошел до плотины и благополучно захлопнул дверь убежища. Этого только не хватало! Ну что же, хотел эмоций? – получай.
Остаток дня провел в сомнениях, успел поспать, наметил план дальнейших действий. Разобрал, перебрал сетку, решив не рисковать с очередным походом на ток. Вода поднялась в реке сантиметров на двадцать пять и вылилась в пойму, затопив прилегающие болотца. Лед от плотины и берегов отодвинулся, обнажив широкую акваторию вдоль левого берега. То, что доктор прописал.
Еще в полной темноте погрузился в лодку, оттолкнулся и, работая веслом с одной стороны, тихонечко повел суденышко вдоль кромки льда. Воды еще прибавилось. Ночь жила своей жизнью, была наполнена своими звуками, загадочными, неповторимыми, леденящими, заставляющими напрягаться весь организм, сосредотачиваться. Во всю уже летела птица. Свист, высокое гаканье, кряканье, потрескивание – звуки смешались в негромкую какофонию, насыщая приближающееся утро. Выделил еще один, интересующий меня звук, похожий на далекое бульканье лягушачьего пруда, на то и дело вскипающую в котелке воду. Звук был еще пассивный и тихий. В рассветном тумане приметил небольшую, подковообразную заводинку, в ореоле полузатопленного кустарника. Привязал конец сетки и раскинул ее, перекрыв вход. Постепенно рассветало. И вот уже проступила картина болотца, покрытого талой водой. Метров семьдесят в диаметре. Из воды торчали метровые сосновые пни. Старая вырубка. Велась зимой, вероятно по плотному снегу, оттого и пни остались высокие. Почти на каждом пне просматривался силуэт черной птицы. Ну конечно тетерева! Одно дело, когда птицы токуют на земле, неограниченные пространством, имеют возможность маневра. Здесь же, тетерева, как марионетки, управляемые чьей-то рукой, как заводные,