без машины не выживешь.
– Езжай, езжай, покажи мне только, на что тут у вас нажимать. Я телевизор посмотрю, новости. Мне интересно. А главное по-русски.
Ирина терпеливо учила отца пользоваться мышкой, получалось у него пока не очень, но основное он понял. Ей казалось, что интернет должен был бы человека из прошлого поразить, но никакого экстаза у папы не наблюдалось и Ирине уж стало казаться, что у отца в чем-то поблекли эмоции, хотя… глупости… он всегда таким был: сдержанным в выражении восторгов. Орать, кричать, беситься, хохотать – это было не его. Ирина стала уже забывать его реакции, а сейчас вспомнила. Отец становился узнаваемым несмотря ни на что.
Когда она спустилась вниз, он вдруг крикнул, чтобы она его подождала, и в старых Фединых штанах и рубашке, вышел с ней к гаражу. "Передумал, со мной поедет. Я и так опаздываю, а теперь надо ждать, пока он оденется" – Ира напряглась, но оказалось, что зря. Отец просто хотел посмотреть на ее машину. Она нажала на кнопку дистанционного замка, фары мигнули, раздался еле слышный щелчок. Обойдя машину вокруг, отец уселся на водительское сидение:
– Удобная машина. А где сцепление?
– Нету. Тут автоматическая коробка передач. Ставишь на "д" и… вперед.
Чтобы разобраться, как что работает, отцу понадобилось всего несколько минут. У него сделалось довольное лицо. Ее синяя "Кия" отцу явно нравилась. Он подал машину назад, развернул ее к выезду из двора и одобрительно улыбаясь, вышел:
– Ну, давай, есть. Счастливо.
И пошел к входной двери. Его чуть прыгающая походка, одно плечо чуть выше другого, носки врозь, была до боли знакома. Такое привычное папино "ну, есть". Так только он один говорил. "Отец вернулся! Какое счастье! Он будет теперь с нами" – опять Ире пришлось мысленно себя исправить: "не с нами, а со мной. Насчет реакции других она не была уверена. Никакого особого счастья члены семьи не испытают, в лучшем случае будут равнодушны.
По дороге на работу, Ира не переставала удивляться той ненормальной обыденности, какой пока сопровождалось папино появление: завтрак, телевизор, машина, ее указания насчет обеда, теплые штаны, ковбойка с начесом. Отец еще спрашивал, не почистить ли ему картошки. Опять эта картошка… в свой последний день отец как раз чистил и жарил для них картошку. Он был уже мертв, а они молча ели его еще теплую картошку. Девочки были маленькими, ни о чем не спрашивали, а у нее в горле стоял комок, который эта папина последняя услуга, спровоцировала.
Ирина работала, иногда почти полностью отвлекаясь от вчерашнего, но мысль, что вечером она увидит дочерей, и надо собраться с духом и как-то все им объяснить, наполняла ее ужасом. "Дедушка вернулся! – этого не может быть, потому что не может быть никогда. И они будут правы. И что сделают? Сочтут это глупой шуткой? Или подумают, что она внезапно сошла с ума? Начнут уговаривать, что так не бывает? А вот посмотрим, когда они сами его увидят! Узнают, не смогут не узнать. В этом Ирина была абсолютно уверена. Интересно, что его самого