ночью нас с папой разбудил звонок в дверь. Мы открыли и увидели дедушку. Он вернулся с того света, чтобы с нами жить. Вот такая новость.
Ирина замолчала, главное было сказано. Короче событие было не изложить, и Ирина поведав самую суть, ждала теперь вопросов, но их не было. Все как воды в рот набрали. "Что же они молчат? Неужели сказать нечего?" – Ирина была готова начать обсуждать событие, но никакой реакции не наблюдалось. Повисшее молчание становилось гнетущим и Ирина не выдержала:
– Что молчите? Сказать нечего?
– Подожди, мам, я не поняла, кто вернулся? – Марина начала первой.
– А вы не слышали? Я сказала "дедушка". Ваш дедушка. Помните его?
– Помним, но… – это была уже Лиля.
– Что "но"? Вот вам и "но"! – Ирина чувствовала, что ни за что, ни про что, становится агрессивной, как будто девочки виноваты в том, что произошло.
– Подожди, Ир, этого же не может быть. – ага, Леня встрял.
– Знаю, что не может, но есть!
– Как это? – опять Лиля.
– Слушайте, ребята, я не знаю, как… ничего не могу вам объяснить. Я пыталась у него спросить, но он пока молчит. Может потом скажет.
– Мам, а какой он? Страшный? – ага, Марину интересует внешняя сторона вопроса.
– Нет, никакой он не страшный, он скорее красивый.
– Он же должен быть сейчас очень старым, больше ста лет – Лиля пыталась быть логичной.
– Да, нет, в том-то и дело. Это мы тут старились, а он выглядит даже лучше, тем тогда, когда умер. В общем прекрасно выглядит.
– И что нам теперь делать? – вопрос озвучила Марина, но он был написан на всех лицах, даже на детских.
– Ну откуда я знаю.
– А папа что?
– Папа интернет ему показывал.
– И как ему интернет? И вообще все здесь? Круто!
– При чем тут это? Об этом разве надо сейчас говорить?
– Бабушка, а где он сейчас, ну, этот новый дед? – Миша… прямо не в бровь, а в глаз. Молодец. "Где?" – вопрос практический, гораздо лучше, чем "откуда", которого Ирина так боялась.
– "Новый дед", как ты, Миша говоришь, у нас дома.
Все опять замолчали и Ирина понимала почему: новость была настолько несуразной и ошеломляющей, что ребята просто не знали, что спрашивать. В общем-то она и сама себя так вела: бытовые вещи вытесняли непонятную дикость, делали ее более приемлемой для осознания.
– А сам-то он что говорит? – Леня надеялся хоть что-то понять.
– Не мучай меня, Лень. Ничего он не говорит. Вернулся и все.
– Нам надо с ним поговорить. – Леня не сдавался.
Договорились в субботу прийти к Лиле в гости. Так или иначе собирались вместе поужинать. Ирина обещала привести "папу", но никакого энтузиазма на лицах родственников она не увидела. Возвращаясь домой, она все пыталась понять, почему: из-за дикой сюрреалистичной ситуации, или, если называть вещи своими именами, потому, что ее "папа" был никому теперь не нужен. Ну, а как она