пансиона, вместе с новыми друзьями Жуковский затеет выпуск собственного альманах «Утренняя заря», и поучаствует в нём лишь одним стихотворением «Майское утро».
Но литература профессией не считалась! И как быть тому, кого не интересуют никакие другие виды человеческой деятельности? Вероятно, следовало скрывать своё призвание, как стыдную болезнь – и делать карьеру. Как все. И семнадцатилетний Василий поступает на службу в московскую Главную соляную контору в должности городового секретаря.
Чем кончилось это насилие над собственной природой? Арестом «за неисполнение обязанностей» – и возвращением в родное село… под конвоем.
Здесь восемнадцатилетний Василий Андреевич открыл для себя ещё одну грань своего дарования – педагог! Старшая сестрица поручила его заботам двух своих дочерей – подростков. И внезапно вспыхнувшая любовь к Машеньке (взаимная любовь!) стала для обоих несчастьем: ведь о браке не могло быть и речи. Да, возможно, их обвенчали бы без вопросов: ведь ни в каких документах их родство не зафиксировано, но… это всё-таки ближайшее кровное родство. Дядя и племянница. Почти ровесники…
Один из самых ранних дошедших до нас рисунков Жуковского – портрет Маши Протасовой. Любви первой и, повидимому, единственной.
«Не служить» – это был настоящий вызов общественному мнению: «Он славно пишет, переводит. Нельзя не пожалеть, что с этаким умом»…
Элегия «Сельское кладбище» – перевод из Грея, – стала для Жуковского программной. Именно с этой публикации он вёл отсчёт своей литературной деятельности. Но почему?
Очевидно, благодаря рождению лирического героя – «унылого певца», тонко чувствующего одиночки, не связанного с обществом ничем – и не считающего себя обязанным разделять мнения и суждения большинства. Озирая старое кладбище, певец размышляет о тщете человеческих стремлений к славе и величию: не один ли конец ждёт всех? Не страшно ли оставить по себе дурную память? Всякий вождь, знаменосец – для кого-то враг… Так насколько же лучше жить в согласии с природой, с ближними, с собственной совестью, не страдая о том, что потомство помнить о тебе не будет!
Это – классический сентиментализм? Восемнадцатый век? Да, элегия написана под влиянием Карамзина, так же, как и первый опыт Жуковского в прозе – повесть «Вадим Новгородский».
Но в Европейской литературе стремительно набирал силу романтизм. Поэзия бунта, противостояния силе – любой. Хоть земной власти, хоть природной стихии, хоть силам неба и ада. Культ «старины», средневековья, когда, казалось, потусторонние силы развлекались, играя судьбами людей – и лишь очень немногие решались бросить им вызов.
И цикл баллад Жуковского, написанных с 1808 по 1812 год, – стал рождением русского романтизма. Почему русского, если это – переводы? А вот это и есть вершина мастерства переводчика – сделать чужое, привнесённое – своим, народным. Так,