Татьяна Александровна Яшина

Загадки Красного сфинкса


Скачать книгу

Мари-Мадлен, так и сверкая глазами. – Война! Мы выступаем сегодня же, во главе тридцатитысячной армии!

      – А его величество?

      – Он возглавит поход!

      – А кто будет регентом?

      – Вдовствующая королева. Люсьен, собирайся, мы едем на войну!

      – Не забудь положить теплые перчатки, – озабоченно сказала Мари-Мадлен.

      – Возьму дюжину, – согласился я. Какое это было облегчение – найти в этой женщине союзника по части заботы о бренном теле нашего господина. Если мои просьбы он пропускал мимо ушей, а с медиком торговался, то племянница вила из него веревки: он стал нормально, по часам, питаться, больше улыбаться и раньше ложиться. Только Комбалетта могла непринужденно отправить его спать, зайдя в кабинет в два часа пополуночи и разогнав всех секретарей. Страшно представить, какие о ней и о Монсеньере ходили слухи.

      Мы покатили на запад, в двух каретах, запряженных в общей сложности тридцатью двумя лошадьми – такого выезда не было даже у королевы-матери! Я всю дорогу проспал, стараясь лишний раз не высовываться из экипажа – уж слишком взбудораженными выглядели все окружающие мужчины: горячили коней, без нужды трогали оружие. Громкие голоса, конское ржание, скрип седел и бряцание шпаг пугали меня, Жюссак, Рошфор и даже Виньи стали какими-то чужими и неприступными, я еще раз увидел, как высоко возносит человека конь и клинок.

      В карете его высокопреосвященства ехали отец Жозеф и кардинал Ла Валетт – младший сын старого маршала Д’Эпернона. Этот молодой дворянин, знатнейшего и богатейшего рода, тоже посвятил себя церкви, как и Монсеньер, как и отец Жозеф. Мне странно было, что столь блестящие молодые дворяне когда-то выбрали служение Богу, хотя могли бы вести беззаботную жизнь в богатстве и праздности. Уж хотя бы высыпаться.

      Отец Жозеф предводительствовал целой ораве капуцинов в бурых капюшонах и грубых сандалиях – он намеревался установить в лагере «образцовый гигиенический порядок» – не хотел чумы и прочей заразы, как под Хильдесхаймом. Ну и окормляя души воинов, разумеется.

      Наконец тридцатитысячное войско во главе с нашим возлюбленным королем Людовиком достигло побережья Атлантики, где возвышалась твердыня гугенотских мятежников – Ла-Рошель.

      Я озирался по сторонам, разминая затекшие ноги, когда увидел эти знаменитые бастионы – из лагеря крепость напоминала несколько коробок и цилиндров, сгрудившихся на горизонте. Даже с такого расстояния светлые укрепления выглядели неприступными – уж очень высокие и совсем без окошек, камень выглядел будто отполированным, я не мог различить на стенах ни людей, ни пушек – хотя они там были во множестве, чем и объяснялось такое расстояние до первых наших укреплений: обзор у ла-рошельцев был превосходный, а в пушках, ядрах и порохе недостатка не наблюдалось.

      Мне показалось, что только протестантская сдержанность удерживает мятежников от глумления над осаждающими – Ла-Рошель ни разу никому не удалось взять штурмом.

      – Да там толщина стен – метров пять! – заявил Жюссак. – Такие