мне. Я была очень исполнительна поначалу, делала всё необходимое и кроме того, пожалуй, внешне я была чем-то похожа на его жену. Потому что люди другой национальности всегда как будто на одно лицо. Мне он нравился настолько искренне, настолько платонически, как недавно повзрослевшей девушке может нравиться родной дядя.
Однажды одному мужчине из отдела продаж срочно требовался документ, который никто из нас ему вовремя не отправил. Он был менеджером отдела и, судя по тому, как он разговаривал со мной, на высоких тонах он говорил со всеми, кто был его ниже по положению. Я впала в ступор, с выпученными глазами и поднятыми бровями я пыталась найти документ, пока он нервничал за соседним столом. Потом спокойно отправила его ему на почту и вернулась к своим делам.
Свидетельницей этого эпизода была Алена, которая сидела неподалеку от меня в Open Space. Казалось, ничего особенного не произошло, он немного превысил свои полномочия, был груб, раздражен и невежлив. Но когда Ионис узнал о происшествии, ноздри его носа вспучились, как у ещё необъезженной лошади, вынужденной внезапно остановиться по воле наездника. А глаза и без того большие, стали напоминать две мишени в пулевом тире, с черными сердцевинами в них.
На разборку он взял меня с собой. Он вошел в кабинет моего обидчика первым, и по-английски, Ионис что-то говорил ему. Что-то, во что я даже не вслушивалась.
Мой защитник выглядел при этом, как испанский конкистадор, демонстрирующий свои владения и власть в только что павшей от вторжения его войска провинции. Я была поражена. Мне было стыдно и приятно одновременно. За меня так заступался разве что папа, когда меня как-то обозвал одноклассник в третьем классе, и брат, когда мне нужно было порвать с надоевшим приятелем в 10-м. Правда, одноклассник после сказал, что не боится моего дедушку, а приятель потом стал хорошим другом.
С тех пор за документами из отдела этого нервного человека к нам обращалась его специалистка. Тоже нервная меня она старалась ни о чем не просить. А через несколько месяцев я узнала, что того мужчину уволили. Или он сам ушел. В таком вопросе, как я поняла намного позже, это совсем непринципиально. Всего лишь расставание, в котором, как теперь говорится, виноваты оба.
Накануне его увольнения я видела его в кофейне. Он разговаривал с директором HR. Будущий бывший менеджер был взбудоражен, что-то активно ей объяснял. На лице читалось сильное эмоциональное напряжение.
И только проработав в компании год, я поняла, почему там многие становились такими. Когда ставки очень высоки, только человек с нервами из высоколегированной стали может продолжать функционировать нормально. Шаг вправо – ты бесчеловечен. Шаг влево – ты – банкрот. «Большие» люди так и вальсируют годами. Кто – до нервного срыва, кто – до инсульта, кто – до потери семьи.
Довольно быстро стало известно всем, что теперь специалисты отдела Иониса находятся на особом счету и в покровительстве