такой необходимости, тем более что авторы, которых я цитирую, используют именно его – в нейтральном ключе.
И несколько слов о том, как соотносятся понятия «национализм» и «патриотизм». У А. Севастьянова, часто впадающего в крайности, я тем не менее встретил интересное замечание: «В отличие от исконных русских слов «Отечество», «Отчизна» (земля отцов – со всей исторической преемственностью боли, веры и подвига, со всей судьбой предков, рода русского, с русской кровью, а не только почвой), латинское слово «Patria» хотя имеет в точности то же содержание, но традиционно переводится у нас словом «Родина» (место рождения, территория; тут связь с родом-племенем разорвана). В этом контексте и слово «патриот» приобретает значение именно поклонника и защитника родины, территории, на которой родился. Принадлежность к народу, отношение к нему остаются за скобками»[68] (выделено у автора. – С. Р.).
И там же: «Политическая теория гражданского устройства предполагает две хорошо известные крайние точки зрения на проблему: «великодержавный патриотизм» и «безродный космополитизм». Ирония истории состоит в том, что в России эти крайности сошлись и породили уродливый гибрид: «безродный патриотизм» и «великодержавный космополитизм» (выделено у автора. – С. Р.)[69].
В качестве синонима «национализма» часто используется слово «национал-патриотизм» (а крайний, чрезмерный национализм называется национал-шовинизмом или просто шовинизмом). В свою очередь, «безродный патриотизм» иногда обозначается как «государственный патриотизм» или «госпатриотизм», но широкого употребления этот термин пока не получил.
Зримая разница между государством и нацией: русские входили в состав Золотой Орды, но странно было бы ждать от них патриотизма в отношении этого государства. Равно как и чеченцы, будучи патриотами чеченского народа и чеченской земли по умолчанию, являются патриотами России постольку, поскольку Чечне от нее есть польза, – и было бы странно требовать от людей иного.
Глава 3
Народ-великан в стране Лилипутии
Серьезнейшее исследование сталинской национальной политики провел гарвардский профессор Терри Мартин, потратив уйму времени на российские архивы. Его диссертация вышла в виде книги-монографии «Империя «положительной деятельности». Нации и национализм в СССР, 1923–1939» в 2001 году, а через десять лет была переведена на русский язык.
Говоря о расхождении Ленина и Сталина в вопросе единого государства, когда Ленин отстаивал концепцию Советского Союза, а Сталин – концепцию Советской России, Мартин подчеркивает: «Сохраняя РСФСР, вместо того чтобы создать СССР, Сталин не собирался усиливать позиции русских, наоборот, он хотел их ослабить. Больше всего он боялся отдельной русской республики…»[70]
О том, что Российская республика внутри СССР не является республикой русских, Сталин сказал