девушка управилась со своим, теперь уже не таким большим, хозяйством и решила наведаться к Евдошке.
Было почти восемь вечера, сырой сумрак ночи полностью накрыл Талашковку, но магазин, к удивлению Архелии, еще работал. Она зашла, купила конфеты, пачку сигарет, перебросилась парой фраз с продавщицей Тонькой и побежала дальше.
Стучать в окошко пришлось несколько раз, прежде чем старушка вышла в сени.
– У меня гостья! – вполголоса сообщила она девушке. – Ты уж не смущай ее, как только войдешь в дом, так сразу отправляйся в спаленку. Там и посиди, радио послушай, пока я гостью отпущу. Мы с ней в светелке потолкуем…
Архелия удивилась: кто это у Евдошки в такой час, обычно к ней приходили поутру или, по крайней мере, в первой половине дня? Неужто опять какая-нибудь заезжая дамочка? Небось, не терпится вернуть в лоно семьи загулявшего муженька…
Переступив порог хаты, девушка увидела крупную женщину, сидящую на топчане со смиренным видом. Ее голову покрывал синий мохеровый шарф, из-под которого выбивались выбеленные перекисью водорода локоны. Женщина бросила на вошедшую опасливый взгляд и быстро отвернулась. Это была заведующая детсадом Тамара Георгиевна. Интересно, что ей понадобилась от Евдошки?
– Добрый вечер! – тихо поздоровалась Архелия и юркнула за дверь спаленки.
Тут же услышала спокойный голос старушки:
– Не бойся, Томочка! Моя внучка не из тех, кто распускает язык…
Заведующая детсадом что-то сказала в ответ. Что именно, девушка не расслышала.
Она подошла к подоконнику, включила радио и опустилась на стул.
Сидеть пришлось долго, никак не меньше часа.
Наконец, дверь спаленки открылась, на пороге возникла улыбающаяся Евдошка:
– Ты уж прости, милая! – извиняющимся тоном проговорила она. – Пришлось проводить ритуал, Томка так сильно просила! Видать, не могла, бедная, подождать до утра…
– А что за ритуал, бабушка? – заинтересовалась Архелия. – У Тамары Георгиевны вроде все в порядке. Я не слышала, чтобы ее муж, дядя Женя, подгуливал…
– Она не слышала! – всплеснула руками Евдошка. – Да гуляет он, как кобель! С молодой фельдшерицей Светкой, которую недавно к нам прислали из района вместо Зины Федоровны, ушедшей на пенсию.
– Да не может быть! – не поверила девушка. – Ей же лет двадцать два, не больше. А дяде Жене под пятьдесят!
Бабка подошла к столику, нацедила из небольшой эмалированной кастрюльки какой-то светло-коричневой жидкости в две большие чашки и, указав внучке рукой на топчан, стала рассказывать:
– Года полтора назад Томка по женской части перенесла сложную операцию. Врачи на время запретили ей спать с мужем. С тех пор и охладел к ней Женька. Стал на молодух заглядываться. И все бы ничего, ну, погулял бы, поколобродил бы, да и успокоился, как большинство мужиков в его возрасте. Но тут появилась эта вертихвостка Светка! Как они снюхались, про то один