Котька! Идите спать. А ты, Сташ, утром спи, сколько хочешь. Тебе уже не надо торопиться никуда.
– А Яська-то?
– Время снаружи тебя подождет. Оно там стоит.
Котька добавил:
– Ты тут подрастешь, сил наберешься, а потом расправишься со всеми врагами вдребезги, вот как захочешь.
– У меня есть враги?
– Иди спать!!
4. Ледяные коньки и ноль координат
Он сам удивлялся, как легко прижился и стал своим и рыжей Агаше, и подгорному колдуну, всегда немного хмурому Митьке, и легкой быстрой Юльке со смехом, как плеск воды – и смешному маленькому Котьке. Который, кстати, был меньше и младше их – но намного умнее и будто взрослее остальных. И тщательно это скрывал. Они все казались родными, а Котька – самым родным. Все свои, как семья. Как братики и сестренки. Почему? Но разве Сташка, когда в раннем детстве их придумывал, не был им своим? Или он их не придумывал, а просто вспомнил? Он знал их всех, знал, как они думают и что любят, предугадывал их слова и холодел от точнейшего воплощения им придуманных глаз, улыбок, характеров и безусловной преданности друг другу. И выверенного взаимного дополнения стихийного волшебства, которое за каждым мерещилось. А они доверчиво радовались его проницательности, приняли в компанию и надеялись, что он надолго с ними останется. Что останется тут расти дальше. Он бы тоже остался с ними навсегда, чувствуя себя дома, и легко забывал прошлое, «родителей» и свою нескладную жизнь в северном городе. Радостно забывал.
И был бы совсем счастлив, если б не черные наряды, которые Агаша убрала в сундук в самой дальней кладовке, и если б не из-за него случившаяся беда с Гаем и с такой маленькой, что сердце вздрагивает, Яськой. Хотя Котька и признался хмуро, что долго Гая никакие замки и темницы удержать не могут, что он умеет ходить сквозь стены так же легко, как через пределы миров. А Яська? Как же она? Время-то подождет, но ведь она уже успела испугаться… И как, откуда, от кого ее вызволять?
Облетели листья, похолодало, потемнело. Тучи. Агаша принесла крупной подмороженной клюквы, и они с Юлькой, переставшей уходить на затянувшуюся ледком реку, полдня пекли такие пирожки, что они втроем с Котькой и Митькой стонали в дверях жаркой кухни. Первый противень из печи девчонки даже остудить не успели – под ледяное молоко пирожками никто не обжегся. В кухне жарко, тесно, уютно. От печи – жаркое марево уюта и счастья. А там наверху – лес выдуло холодом и ледяным дождем… А тут – Юлька достала второй противень с пирожками с клюковкой, осторожно стала перекладывать их на тарелку, накрыла пока стареньким полотенчиком… Агаша налила всем травяного чайку по толстым кружкам… Там наверху мрачные темные елки, голые бесприютные деревья путаются ветками в низких тяжелых тучах, все мокрое, ледяное, серое… А тут Агаша долепила украшения на громадном пироге с клюквой и яблоками, поставила его в печь, и скоро еще сильнее и чудеснее запахло горячими сладкими яблоками… Там где-то за рекой медведь, наверное, свернулся горячим ворохом густой шерсти в своей тесной темной