подхватили и затянули девицы.
– Невинно разрушенный, святой чертог освященный! Как только земля носит вас, с канцелярией вашей проклятой?! – предводительница надрывно голосила, но Романов уже не слышал ее воя, пристально вглядываясь в противоположную сторону улицы и покрываясь испариной.
– С моей канцелярией, с моей?! – старик вскочил из-за стола. – Да я с утра обиваю все пороги, я написал три докладных, я выставил оцепление, я не допущу вандализма, так и знайте! А стенания ваши антинаучные заканчивайте, нет доказательств и свидетельств о собственности нет, прекращайте. Пугаете людей! Здание той эпохи, этого наука не отрицает, а кто владел, кто гостил – это вилами по воде, поняли вы… – возмущенно закричал старик, но великанша перебила его новой сольной партией.
– Ибо сказано: коли нежися ты в грехах, крадучися по свету слуги диаволовы, и земля вопиет и восстанет, и скоромные сгинут, а праведные плечом к плечу воссияют. Слейся же во взаимопомощи вечной! Отрекися от желаний единоличных, отрекися!
– Ииии! – подхватили девицы.
– Всё в одну кучу у них, у полоумных, – сказал старичок Романову и крепко ухватился рукой за древко хоругви. – Имейте совесть, я вам не молоденькая несмышленая девица, – глаза его победно блеснули. – Идущие, да идите отсюда.
Женщина что-то угрожающе промычала, но спорить дальше не стала, ее подопечные выстроились в боевой порядок, и процессия двинулась дальше.
– Вот вы и познакомились с движением «Идущие сестрицы». Что характерно, они действительно все время ходят. И поют, – с раздражением проговорил старичок. – Главарь сей банды – Маргарита Ивановна, бывший тренер хоккейной сборной.
Но Романов не слушал.
– Когда снесли это здание? – тихо спросил он, обращаясь не то к старичку, не то к Марату, проходившему мимо с подносом.
Напротив кафе, через дорогу, в плотном ряду домов зияла дыра. На земле валялись бревна, мусор и битые кирпичи. Игорного дома не было. Процессия медленно растягивалась в кольцо вокруг кучи строительного мусора.
– Снесли его вчера, что совершенно возмутительно! И уже вывезли лом, а там могли быть исторически важные находки! – воскликнул старичок и засобирался. – Это есть самоуправство! – он выплеснул остатки кофе из чашек и аккуратно убрал их в кофр. – Зря вы были столь неразговорчивы со мной, – он сунул в карман романовской рубашки небольшую голубоватую карточку. – До встречи, к сожалению, неминуемой, – бросил он на прощание и удалился.
Романов не глядя расплатился и медленно пошел туда, где когда-то стоял игорный дом. Не раз он мысленно входил в него, как наяву видел тесноватую прихожую, гостиную с эркером и видом на английский сад… И было невозможно осознать, что он никогда туда не войдет. В то самое драгоценное здание, где он должен был загадать свое желание, спасти пацанам жизнь и получить все то, о чем всегда мечтал и что, черт побери, заслужил.
– А где ты в Питере учился?
– В Питере я учился в Москве.
– В смысле?
– Да вот так, в Москве