брошенные беззлобными отдыхающими пустые бутылки, и не было отклика на интерес птицы. Рядом догнивали два покосившихся от одиночества навеса и покоился громадный первозданный камень с надписью, по¬священной первопроходцам.
– Симпатично, – вынужденно похвалил Алик, чтобы не обидеть.
– Осталось тридцать пять, – возвестил шофер, когда «Нива» взлетела на огражденный мосток. – Пяку-Пур.
О происшедших на дороге авариях напоминало редкое кладбище, устроенное вдоль обочины. От нечего делать Алик посчитал: на отдельных участках дороги количество надгробий до¬ходило до трех на один километр. Каждые триста тридцать метров – человек, а то и семья, свободнее, чем на кладбище, но жутко. Некоторые могилы ухожены: красивый памятник, ря¬дом скамеечка, вокруг ограда, возле па¬мятника цветы. Мысль о смерти ви¬тала над этой дорогой. Лихой народ.
– Почему так много? – спросил он.
– Наш нефтяной городок как аппендицит, – ответил водитель. – Ближайшая железнодорожная станция и более-менее цивилизованный центр – в ста двадцати километрах по асфальтированной дороге или в во¬сьмидесяти километрах, если напрямик по лесам и болотам. Пассажирские самолеты и вертолеты к нам не летают, поез¬да не ходят. Трасса – единственная связь с миром. Движение насыщенное, народ разухабистый. Строительство в этих местах началось всего десять лет назад…
«Дорога собирает дань за существование маленького нефтяного города, в который я еду. И за жизнь она берет плату жизнью, – понял Алик. – Платой за любое ускорение жизни общества, за любой прогресс в жизни общества, за любое территориальное распространение жизни общества есть смерти людей, которые могли бы жить. Пропорция должна быть уравновешена».
***
Когда после безлюдья дальней трассы, где машина может сломаться, разбиться, где ее могут остановить бандиты, после леса, непрерывного леса, надоедливого леса, постепенно превращающегося в сообщество худосочных деревьев, растущих на землях, свободных от унылых болот, превращающихся зимой в заснеженные пустынные пространства, где ветер разгоняется так, что машина едва не слетает с трассы, возникают дома долгожданного города, маленького нефтяного города, пусть не красивого, но желанного и жилого, где можно отдохнуть, хочется целовать всех подряд за такой подарок. Сиюминутно, проходяще, но хочется. Вопроса, как возник город, в этот момент не возникает, как у большинства не возникает вопроса, как родилось солнце – греет, каждый день восходит – и слава Богу. Хотя и Бога, пожалуй, редкий человек благодарит. Да что солнце!? Город в тайге воспринимается в первый момент более восторженно, чем солнце, потому как можно не увидеть и не доехать. Дома, магазины, светофоры, машины, люди, и в квартирах есть вода, и холодная, и горячая там, где говорили, что лишь медведи по улицам ходят.
Родственник поселил Алика у себя. Квартира была трехкомнатная и по стандартным меркам вполне хорошая, если не считать недостатком сумрак,