Иерихон. Dante O'Brien

но он старается прикрыть весь спор тонким напылением логичности, что часто любит демонстрировать.

      Строгий голос Стик, словно снежная лавина, погрузил бар в тишину ожидания звука шагов капитана по лестнице.

      – Да, чуток не рассчитала, – промолвила она виновато.

      – Ты граммофон-то убавь, милая, – протрезвел Гронер.

      – Буквально в двух шагах находится линкор нашего командования, а вы тут, как дубы-колдуны, корабль раскачиваете, – ответила Стик, пытаясь вернуть в их пьяные головы хоть немного рассудка.

      – Это, а почему нам ничего не сказали о том, что стыковка уже произошла? – произнес Гронер, нервно поглядывая на трезвого Терри.

      – Ну вообще о таких делах сразу сообщают, а не тогда, когда корабль уже пристыкован, мы же до неприличности пьяны, – повысив голос, сказал Колин. – Разве что этот Витаарианец до сих пор трезв, как стеклышко, – продолжил он, смотря на спокойное лицо Терри.

      А он лишь внимательно слушал и по-прежнему всех поражал своим спокойствием.

      – Ты хотя бы нахмурься, а то смотрю на тебя и обидно как-то, – всё так же беспокойно произнес Колин.

      – А смысл паниковать? Сделано то, что сделано, вы прекрасно знали о том, что я не пьянею. Так зачем ждать моего беспокойства?

      – Да, да, я прекрасно помню, что вы не пьянеете, но хотя бы притвориться можно.

      – Зачем?

      – Затем, как бухать, так самый первый, а как ответ нести, сразу в кусты.

      – Я несу ответ за всё, что сделал, но алкоголь на меня не действует, поэтому, думаю, вины моей нет, – ответил Терри, смотря прямо в глаза Колину, так как знал, что Колин не любит подобные вещи, но повадки настоящего охотника не скрыть, он всегда старался смотреть прямо в глаза, даже если это не нравилось собеседнику.

      – Хватит спорить, – неожиданно прервала их Стик. – Отвечайте, где Дан, и я в ту же секунду забуду про вас и вашу пьянь.

      – Не нравится он мне, слишком много знает, ещё больше бесит то, что этот засранец полчаса доставал осколок из моей ноги. Я готов был порвать его на мелкие кусочки каждый раз, когда мне было больно, – пробормотал Колин, вспоминая тот момент.