у вас Стойкий оловянный солдатик давеча? – не заставила себя долго просить Василиса.
– Служил, служил. Хороший парень, с внутренним стержнем! – ответил купец. – Только ушел он со службы, ушел сам не свой, как будто печаль его какая изнутри грызла поедом, и уже давненько мы его не видали и ничего о нем не слыхали – уж не обессудь, царевна.
– Значит, служил исправно, – подытожила Василиса. – Ну а Балерина ваша как себя чувствует?
Купчиха вдруг всхлипнула и промолвила:
– Уж и не знаем, что тебе и сказать на это. Ведь нет у нас больше той Балерины. Пропала она посреди бела дня, и следа от нее даже не осталось. Уж как мы по ней сокрушались, как печалились. Ведь была она нам вместо доченьки – своих-то деток нам Боженька не дал… – жена купца опять всхлипнула и вытерла глаза передником. – Прости, царевна, что-то я сырость здесь развела не ко времени.
– Ничего, матушка, все у вас еще будет хорошо, – уверенно пообещала Василиса и поинтересовалась. – И когда же пропала Балерина?
– А, почитай, на следующий день, как Стойкий оловянный солдатик у нас службу бросил! – хлопнул себя по лбу купец. – Точно говорю!
– Вот и славно дело складывается, – Василиса довольно потерла белые ручки и посмотрела на удивленных хозяев. – А теперь попрошу проводить меня в комнату, где Балерина у вас обитала.
В комнате было чисто и уютно – как во всех приличных купеческих домах. Василиса подошла к столу и осмотрелась. Купец и его жена безропотно стояла за спиной царской дочери, не смея прервать молчаливый поток ее мыслей.
На столе находились чернильный прибор, стопка бумаги и… Тореадор. Василиса бросила пристальный взгляд на мачо, провела пальцем по столу и обратилась к хозяевам:
– Оставьте меня на некоторое время, пожалуйста!
После того, как купеческая чета покинула комнату, царевна сразу же обратилась к жгучему брюнету испанских кровей:
– Не подскажет ли мне знатный сеньор, куда могла подеваться прекрасная сеньорита, столь долгое время составлявшая ему компанию?
Тореадор не стал капризничать и изображать непонимание – как полагается горячему испанскому парню, он с жаром ответил царевне:
– Высокородная инфанта, на самом деле Балерина вовсе не пылала ко мне искренними чувствами, а просто искусно изображала страсть для того, чтобы позлить Стойкого оловянного солдатика! Не скажу, что мне это было приятно, но ведь она была моим другом и очень просила ей помочь! Чем это закончилось, инфанта знает сама!
«Инфанта» немного помолчала, переваривая новое обращение, поскольку привыкла сердиться на «матушку» и «Додоновну», а над «инфантой» еще стоило поразмыслить.
– То есть, Балерина тайно была влюблена в Солдатика, но при этом изображала любовь к тебе? – недоуменно переспросила инфантильная царевна.
Тореадор не очень вежливо усмехнулся в ответ и недоверчиво посмотрел