русский парнишка. Шофер тоже вышел из машины, вдвоем с парнем выкатили носилки и стали ждать.
Всего ожидал Юрий Будаевич, но только не этого. Олю вынесли на носилках, она лежала белая-белая, даже казалось, что она мертва. Рядом с не менее белым лицом шел Доржо. Врач, увидев Олю, что-то сказала, ребята рванулись вперед, переложили Ольгу на каталку и поместили в машину.
– Доржо, что такое? – только и успел спросить сына отец, как он крепко обнял отца и сел в машину «Скорой помощи».
Юрий Будаевич двинулся следом. Он был ошеломлен, ведь совсем недавно Оля чувствовала себя намного лучше, а тут помертвела вся.
После, услышав страшный диагноз «рак желудка», который поставили сначала курортные врачи, который подтвердили и местные врачи, жизнь как будто остановилась для всех.
– Как, за что ей такое? Ведь она никому не сделала ничего плохого? Это же ангел, а не человек, – плакала Эмма Сергеевна, уложив малышей спать. Мужчины были на работе, и она одна целыми днями не осушала глаз.
Доржо враз как-то осунулся, похудел, все свободное время проводил возле жены в больнице. Каждый раз он замечал, что жене все хуже и хуже. Лекарства помогали все меньше и меньше, операция тоже не принесла облегчения. Лекарства доставали любыми путями, за них платили бешеные деньги, они поддерживали ее на какое-то время, затем все начиналось сначала. Но тем не менее хороший уход, сильные лекарства помогли Оле продержаться несколько месяцев. Когда мальчишкам исполнилось два года, Олю уже окончательно выписали из больницы.
– Я сожалею, но уже ничем мы не можем ей помочь. Пусть последние дни проведет дома, рядом с вами, детьми, – избегая его взгляда сказал врач, который лечил Олю. – К сожалению, медицина еще бессильна перед этим заболеванием.
Когда Доржо сказал Ольге, что ее выписывают домой, ненадолго, чтобы отдохнула от уколов, Оля сразу все поняла. За несколько месяцев, проведенных в больнице, она уже знала, в каких случаях отправляют домой. Но она сделала вид, что поверила мужу, и, несмотря на сильную боль, раздиравшую ее, она смогла быть веселой и бодрой при встрече с детьми и родителями.
Ей отвели отдельную, самую большую и уютную комнату. Рядом поставили кровать для Доржо. Он взял отпуск на работе и сутками находился возле угасающей с каждым днем любимой. Мальчишки сильно не тревожили маму, за время пребывания мамы в больнице они успели ее позабыть, хотя Доржо и старался как можно чаще возить их к матери.
– Может, оно и к лучшему, – думал он. – Не будут так переживать, когда ее не станет.
При этой мысли на Доржо накатили рыдания, которых он не смог сдержать. Он вышел из комнаты на балкон и там дал волю слезам. Вышедший за ним следом отец тоже не мог сдержать рыданий, видя, как убивается сын. Ему и самому было до слез жалко невестку, этого солнечного доброго человечка, которая в жизни и мухи не обидела. Оба обнялись, и у сына вырвался стон:
– Почему, пап? Почему она? Она же не жила еще нисколько? Почему все так несправедливо? Почему не я заболел? Ведь Оленька так нужна мальчишкам, как они будут без нее, без мамы?
Юрий