а затем, медленно темнея, наливаются голубым.
– Как ты это делаешь? – спросил он, имея в виду все сразу.
Она беззлобно усмехнулась.
– Очень просто. Я – ведьма, дорогой.
***
Четки были дорогие, малахитовые, с тяжелым литым распятием на искусно свитой цепочке. Софья Марковна купила их на распродаже в Люблино и врала всем, что они достались ей в наследство от первых на Руси колдунов, принявших христианство. Гладенькие, увесистые, солидно постукивающие шарики – перебирать их было сплошное удовольствие. А удовольствий, с тех пор как Внесторонним Судом Софью Марковну приговорили к вечному покаянию и лишению ведьминских сил, у нее в жизни оставалось совсем немного. Ни тебе в юную красотку обратиться и вспомнить молодость с каким–нибудь «жеребцом», ни денег из банкомата выколдовать – да так чтоб в кошелек не влезало, ни с любимой кошкой поболтать по душам. Еще и ушла предательница к бывшей подруге, бросив хозяйку в одиночестве доживать отведенные ей короткие годы.
Но это еще ничего, убеждала она себя в минуты отчаяния. По крайней мере, ей досталось не так сильно, как сокамернице, молоденькой шлюшке Элоизе с острова Крит, которую по постановлению Суда уволок в Преисподнюю жуткий Безглазый Демон, на потеху своему папаше. Бедная шлюшка всего–то и натворила, что соткала мантию–невидимку. Она же не виновата, что мантия работает, только если использовать для пошива кожу и волосы своего бывшего. А бывших у Элоизы было не один и не два, и все как на подбор здоровые и волосатые – что ж добру–то пропадать?
Софья Марковна поняла, что опять сбилась со счета и мысленно выругалась, тут же мысленно попросив прощения. Отца–исповедника к ней приставили особенного – ангельских кровей, с таким не пошалишь. Сколько молитв положил, столько и прочитаешь, ни больше ни меньше – иначе с места не встать. А она ох как торопилась.
Еще с позавчера в сообществе Отверженных чувствовалась какая–то непонятная, но очень волнительная движуха. Толкаться по облюбованным Внесторонними кабакам да подслушивать, о чем говорят уважаемые люди города им было запрещено, а потому слухи были неясными, обрывочными и порой совершенно дикими. Не то в город пожаловала сама королева гоблинов и нанимает лишенных сил, но знакомых с Сокрытым, не то объявились давно покинувшие мир древние вампиры и будут одаривать всех желающих вечной жизнью за дневной постой.
Ведьминской мудрости Софье Марковне было не занимать, даже и после лишения сил, и, конечно же, всей этой чуши она не верила. Однако дыма без огня не бывает, и выяснить это можно было только одним способом.
Она вздохнула, закрыла глаза, сосредоточилась, и размеренным речитативом, пощелкивая тяжелыми кругляшками, на память прочитала все пятнадцать положенных на сегодня «Господи помилуй мя» и четырнадцать «Аве Марии». Подождала, поерзала на твердой церковной лавке – превосходно, заклятье отпускало ее. В который раз Софья Марковна порадовалась, что мера ее пресечения пала на старую, добрую Католическую веру. Прочитала молитвы, причастилась, исповедалась и иди себе с Богом.