почве должно быть нам заказано. Чтобы это не было расценено как влияние на нас. И чтобы не было попыток оказать на комиссию какое-либо влияние», – объяснил он коллегам.
Несмотря на регалии и статусы, депутаты ответственно подошли к расследованию событий 9 апреля. Работа комиссии начиналась в десять утра в зале Президиума Верховного Совета Грузии, куда народные избранники добирались на неприметных микроавтобусах.
Единственный перерыв – полтора часа на обед, далее – продолжение работы до самого вечера. На дачу депутаты прибывали к семи-восьми часам вечера и «уже без посторонних обсуждали полученную информацию, анализировали показания очевидцев, планировали завтрашний день, просматривали видео и кинозаписи».
В первый день работы члены союзной комиссии встретились с коллегами из грузинской комиссии по расследованию апрельской драмы. Собчак вспоминал, что грузины отнеслись к гостям сначала настороженно и даже неприязненно. Не могли никак понять, зачем еще такая же комиссия из центра – от недоверия или со специальным заданием.
Злые сомнения грузинских парламентариев быстро развеялись в ходе совместной работы двух комиссий. Отношения потеплели, когда грузинским депутатам разрешили участвовать во всех собраниях комиссии «из Москвы», стали использовать информацию и наработки, добытые в ходе республиканского расследования. Тесное сотрудничество, с одной стороны, позволило быстро разрешить спорные моменты, с другой стороны, констатировал Анатолий Александрович, «по ряду вопросов различия в оценках сохранились».
Несколько дней по вечерам комиссия пересматривала запись оператора КГБ. Выбрав отличную точку для съемки, неизвестный чекист зафиксировал на пленку все мельчайшие подробности событий у Дома правительства Грузии с девяти вечера 8 апреля до пяти ночи 9 апреля, когда площадь полностью опустела. Для сравнения депутаты пересмотрели записи, сделанные любителями и кинематографистами.
Внимательнее всех изучал пленки Анатолий Собчак и, наедине, закрыв глаза, полностью погружался в те страшные события, словно сам был участником демонстрации. «Кажется, – вспоминал он, – людей на площади от тебя отличает только одно: они еще не знают, чем все это закончится. Они возбуждены, на их лицах вся палитра чувств – от радости до тревоги. А потом – ужас, ужас…»
Исключительно для Собчака и генерала Сергея Голякова были открыты для просмотра и изучения секретные шифрограммы и донесения, бумаги КГБ, Совета Министров, военные, ЦК Компартии Грузии.
Вместе с остальным членами комиссии Анатолий Александрович опросил руководителей республики, партии и всех остальных, кто непосредственно был причастен к принятию решений и воплощению их в жизнь. Удалось поговорить с простыми жителями Тбилиси, фельдшерами скорой и врачами больниц, солдатами и офицерами, их женами, милиционерами, православными клириками, политиками