стена рухнет.
Вмятина была размером с ноготь на мизинце. Как Мист вообще ее заметил из кабинета наверху своей рапунцелевской башни? Но теперь, когда заметил, он вцепится в нее мертвой хваткой. Он так цеплялся за все, что идет не по плану. Странно даже, что Зак до сих пор жив, с Мистовой-то хваткой и Заковой абсолютной внеплановостью. Заку очень повезло, что Мист его не упразднять решил, а тесты для него составлять.
– Ты пришел посмотреть на обшивку? – уточнил Рэй.
– Пощупать, – отозвался Мист. – Посмотрел я на нее с дрона. Мне не сообщали о вмятине. Почему, дорогой?
Он говорил тихо, невнятно, будто набрал в рот этого чертового песка. Чтоб разобрать, что говорит Мист, к нему нужно было очень внимательно прислушиваться.
– Потому что это не основная проблема, – сообщил Рэй. – Не приоритет. Сюда еще с десяток таких штук должно прилететь, чтоб это стало проблемой.
Мист медленно развернулся, уставился на Рэя пристальным змеиным взглядом. Включился, зараза. И четко – он умел говорить четко, если хотел, он мямлил и отсутствовал почти всегда, но иногда включался на полную мощность, – спросил:
– Думаешь, стоит подождать, пока это станет проблемой? Пока нам пробьют дыру в щите? Насколько большой должна быть дыра, чтобы привлечь твое драгоценное внимание?
Рэй вздохнул.
– Разберись, – отрезал Мист.
– Принято, – протянул Рэй. Миста не стоило злить дальше. И Рэй, покосившись на ворота, уточнил:
– Тебя подвезти? Если ты закончил ковырять стену, конечно.
– Пройдусь, – отозвался Мист. – Тест у тебя?
Рэй вынул из наручного браслета чип, протянул Мисту.
– Угу, – кивнул Мист, осторожно сжал чип узловатыми пальцами. Пальцы его не всегда слушались. И когда отказывались, Мист действовал нарочито медленно, с поразительными спокойствием. Не с первого – так с десятого раза запихивал мизерную пластину с данными в щель на собственном браслете. Когда пальцы отказывались его слушаться, он повторял попытки совершить действие раз за разом и наблюдал за собственными руками, будто ставил эксперимент. Будто не на свои руки смотрел, а на только что запрограммированного робота. И пытался оценить его действия по десятибалльной шкале.
В какой-то степени оно так и было. Сколько после битвы за Цитрус там, в тех пальцах, осталось от него, в пальцах, в руках, в сухожилиях, костях и суставах, Рэй не знал. Знал только, что мало.
Мист наконец справился с чипом и переключился на очки. И уже бегущей перед глазами строке еще раз сказал:
– Угу…
Отключил очки и, бездумно глядя вдаль, вновь забормотал:
– Помогал? Самородку.
И тут же ответил себе:
– Хотя, да… Ты бы так третью схему не решил.
Рэй возмущенно фыркнул, и Мист, отвлекшийся было на созерцание ржавых песков вдали, поднял на него чистый отсутствующий взгляд.
– Ты мыслишь, как тебя научили, – сообщил он. – Самородок – как умеет.
– И как он ее решил? – спросил Рэй.
– Довольно…