будто они не знали!) – а это – мои люди. Мы пришли к вашему господину.
Человек, крепкий и молодой, лет тридцати, почесал рыжеватую бороду. Обманчиво расслабленный жест – его светлые глаза не мигали.
– Мир и тебе, княжич, – сказал он. – Меня зовут Тужир, и я кметь князя Мстивоя. Позволь провести тебя к нему.
В Княжьих горах было довольно княжеств и их столиц, но три из них – кряжистый Черногород, ослепительный Гурат и холодная Волынь – разительно отличались друг от друга. Запад, юг и северо-восток. Быт, некоторые обычаи, имена – в Черногороде они зачастую были хлесткие, похожие на бесснежную зиму, в Гурате – певучие и звонкие. В Волыни – более мягкие, восточные.
За вторыми воротами, с волчьими головами, открывался вид на крепость Мстивоя Войлича. Она была такая же круглая, как и весь город. Окольцованная каменными стенами, за которыми стояли дома, напоминающие перевернутые корабли, – в них жили воины, ходившие со Мстивоем в походы. А по центру, будто выложенный горой, высился сам Волчий дом. В нем по случаю прибытия гостей собрали пир. Этот обычай чтили везде, будь то Черногород или Гурат-град: никто не говорил о делах сразу. Сделать это – оскорбить хозяина и покрыть себя позором. Сейчас Хортиму меньше всего хотелось веселиться, но порядки не обсуждали.
Мстивой Войлич умел быть щедрым. Его слуги накрыли длинные столы, ломящиеся от еды и напитков. Его музыканты начали играть, а его соратники приветствовали гостей. Когда Хортим с людьми зашел, князь Мстивой поднялся с места и радушно развел руки. На указательном пальце холодно блеснул перстень в виде волчьего черепа. Хортим видел Мстивоя впервые, но догадывался, чего стоит ожидать. Отец ненавидел его – а он мог ненавидеть только по меньшей мере равного себе.
– Хортим Горбович со своей бравой дружиной, – промурлыкал Мстивой, а Фасольд скрипнул зубами. – Не откажешься быть моими гостем?
Как он мог отказать?
Мстивой Войлич был высок и, пожалуй, красив – вождь, переживший множество схваток и готовый вынести еще больше. Грива медовых волос стелилась по плечам – когда он вел головой, из-под прядей показывались единичные тоненькие косички, пережатые серебряными кольцами. Синие глаза, мягкая, отливающая медовым золотом борода. Княжича-изгнанника Мстивой посадил за свой стол, и там же сидела его молодая княгиня – четвертая жена, и никто не знал, что действительно случилось с предыдущими. У княгини была толстая коса цвета льна, убранная под венец с белым платком, кожа как лебяжий пух и тонкие шея и руки. Настоящая волынская красавица, светлая и нежная. В Гурат-граде ценили других женщин – таких, как старшая сестра Хортима, чернобровая и вспыльчивая Малика.
«Боги от такой сохрани», – подумал Хортим и осушил кубок.
Мстивой собрал добрый пир. Рабы подносили мясо и хлеб, а дочери воинов наливали пиво. Тужир, княжеский кметь с пугающим взглядом, плясал, перекидывая остро наточенные ножи так искусно, что сравниться с ним мог разве что Арха, да и тот оступился и распорол