или невзыскательности, а скорее наоборот – уверенной основательности. Из боковой двери вышла Ольга. Она успела переодеться. Евгения, как мы помним, она привлекла своей улыбкой. И теперь, этой же самой улыбкой, она насторожила Александра. По мнению Александра, если человек улыбается, если человеку весело, у него, для этого, должна быть, как минимум, серьёзная причина. Американскую улыбку Александр в расчёт не принимал потому, что считал её, чем-то, вроде, составной части макияжа. На дурочку, которой любая влага кажется божьей росой, Ольга не была похожа. Значит, рассуждал Александр, она, или считает себя высшим созданием, или чего-то недоговаривает друзьям, или знает о них больше, чем им хотелось бы. И в разговоре, и в движениях Ольги, Александру виделась чрезмерная лёгкость, просто на грани легкомыслия. То ли дело у Александра, была одна, Ленка. Так вот эта Ленка, даже посуду мыла с лицом Марии-Антуанетты на эшафоте, с глубокими вздохами и закатыванием глаз. Казалось, что она вот-вот грохнется в обморок. Фантастическая женщина. Ни тени легкомыслия, только думы о вечном. Во всяком случае, так казалось.
– Проходите, садитесь, где вам удобней, – предложила Ольга.
Александр выбрал диван, который стоял между открытыми окнами. А Евгений подошёл к Ольге и попытался её обнять.
– Весь день ждал этой минуты.
Ольга увернулась от объятий и спросила:
– Ты может, познакомишь нас, с твоим другом?
– А, ну да, – спохватился Евгений. – Представляешь, как тебя увидел, всё из головы вылетело.
– И много там было? – спросила Ольга.
– Прилично.
– Ну, хоть что-нибудь, осталось? – поинтересовалась Ольга. – Меня Оля зовут.
Евгений весь преобразился в чопорного манерного аристократа. Он чинно подошёл к дивану, на котором сидел Александр и сел рядом. Заговорил он с Ольгой строгим официальным тоном:
– Позвольте мне, Оля, представить Вам этого человека. Это Александр. И знаете, Оля, что самое интересное? Он появился здесь неслучайно. Он, оказывается, очень близкий родственник…
Рассказ Евгения прервал, вовремя подоспевший, удар локтем ему под рёбра. Это был надёжный локоть друга. После удара весь официоз слетел с Евгения.
– Забыл. Нет, никому он, конечно, не родственник никакой. Это для меня он, я хотел сказать, больше, чем родственник. Просто, этот человек, как и я, не лишён таланта и обаяния. Если, конечно, долго и пристально к нему приглядываться. А самая яркая его черта – это отзывчивость. Никогда, я уверен в этом, никогда он не пройдёт мимо человека попавшего в беду. Конечно, при условии, что это женщина… – ещё один удар под рёбра, – и, желательно, лет эдак от двадцати до тридцати… – локоть Александра опять отметился своим кратковременным присутствием в области печени Евгения.
Евгений перепрыгнул в кресло, рядом с диваном и продолжил:
– И заклинаю тебя, Оля, даже виду при нём не показывай, что можешь быть чем-то расстроена, не говорю уж – заплакать при нём. Накинется и уведёт тебя, из жалости, только тебя и видели. Обещай мне.
– Если ты обещаешь мне, меня до этого не доводить.
– Я?